Секреты скандальной невесты
Шрифт:
Прошли десятилетия с тех пор, как он по-настоящему ощущал вкус женских губ. Да, соединялись важнейшие части тела, это было. Но такое… Этот пьянящий вкус был тем кошмаром, который способен довести до грехопадения.
О Господи Элиза была такой сладкой, такой невинной, она порождала это жадное стремление к нежности, к прикосновениям, к тому, чтобы ощутить ее на вкус. Роуленд крепко прижал ее к себе, смакуя исходящий от нее запах душистого мыла и нежной кожи. Она была бальзамом от всевозможной грубости его жизни. И этот теплый, медовый вкус манил и искушал.
Она
О Господи, он становится сентиментальным, как какой-нибудь распустивший нюни поэт.
Она не уклонялась ни от чего из того, что требовал Роуленд. Она позволила ему положить ее тонкую длинную руку ему на шею. Она не протестовала, когда он дотрагивался до ее самых интимных частей тела. Оказавшись опутанным этими сладостными чарами, он сразу же забыл о своих железных, давно выработанных принципах.
И сделал это с удовольствием, с радостью.
Рядом откашлялся мужчина. Они оба, задыхаясь, разорвали объятия.
– Джонси? – хрипло окликнул слугу Роуленд. – Ты чертовски точен.
– Как вы и учили меня, сэр.
Роуленд обошел ствол дерева.
– Пойдемте, мисс Ашбертон, – сказал он, страшно недовольный тем, что так быстро потерял разум. Он предложил ей руку, она положила ладонь сверху, позволяя ему увести ее к карете. Он помог ей подняться, она ожидала, что он тоже сядет в карету. Однако ей пришлось разочароваться. – Вас довезти к мистеру Джоунзу?
– У меня есть выбор?
– У нас у всех есть выбор, Элизабет.
– Вы не собираетесь садиться в карету?
Он устремил на нее пристальный взгляд.
– Нет. У меня есть свои дела, как и у вас.
Элиза помолчала, легкий румянец заиграл на ее щеках.
Стало быть, вы отпускаете меня? Я больше не в долгу у вас, даже после сегодняшней выходки?
Роуленд коротко кивнул.
– Но мои вещи…
– Их вам передадут.
– А новая кухарка – я обещала помочь ей в первый день и…
Вероятно, если бы она хотя бы намекнула, сказала бы хоть одно слово о том, что произошло между ними, он заколебался бы. Но всего на момент. Он взглянул на Джонси, который изо всех сил старался не смотреть на них и с независимым видом посвистывал.
– Отвези ее на Портман-сквер – длинным окружным путем. В Хелстон-Хаус. У леди там назначена встреча.
Мэннинг взглянул на нее уголком глаза. Затем повернулся, чтобы поднять с земли забытый парик. Роуленд передал его вместе со шпильками, тщательно следя за тем, чтобы не дотронуться до ее рук. Затем плотно закрыл дверцу кареты и зашагал прочь.
Внутренний голос шептал Элизабет, что, скорее всего в последний раз она видит этого самого непонятного мужчину в Англии. Он сбивал с толку, словно хитрая лисица во время охоты. Впрочем, кто она такая, чтобы полностью понять его или любого другого мужчину? Разве она уже не доказала, что является самым плохим в мире знатоком человеческой натуры?
Глава 7
Роуленд Мэннинг смотрел на клубы пыли, которые оставила за собой удаляющаяся карета, а мысленно видел лишь обрывочные картинки детства. Мысли о красивой женщине, которая была способна успокоить его совесть одним своим появлением, покинули его при виде сцены, представившейся ему. Зажмурившись, Он взглянул на солнце, чтобы увидеть это четче.
Беспризорные мальчишки. Дети и старая женщина, все в грязных лохмотьях и головных уборах из мешковины, на которых смотрели как на прожорливых голодных птиц, не достойных даже считаться людьми. Он судорожно втянул в легкие воздух.
Какого черта он придумал привезти ее сюда? Он поклялся никогда сюда не возвращаться. Сам того не сознавая, он направлялся к набережной. Вода в реке сейчас упала в этом никогда не проходящем цикле приливов и отливов, что в детстве служило для него важным расписанием.
Господи, эти дети выглядели гораздо меньше и костлявее, чем он думал. Однако в то время он, скорее всего, был таким же. Хотя нет. Он всегда был крупнее других. Рожден от элитного корня, говаривала мать.
Рожден от сильного аристократического родителя, не в пример Говарду или Мэри.
Он зажал нос, когда до его ноздрей долетел зловонный запах. Говорили, что на дне Темзы можно найти свидетельства любого греха и быстротечности жизни. Только самые обездоленные добывали себе на пропитание, ковыряясь здесь в поисках потерянного угля или чего-то другого, имеющего хотя бы малейшую ценность.
Он посмотрел на свои руки и выдохнул. Он никогда не мог забыть ощущение скользкой грязи. У него вдруг закружилась голова, он почувствовал тошноту и вспомнил, что не ел с самого утра, торопясь стать свидетелем сцены в церкви Святого Георгия. Ноги сами понесли его от берега, пока он не осознал, что пешком прошел весь путь до конюшен, позабыв если не о своем горестном прошлом, то о завтраке.
Когда карета подъезжала к Хелстон-Хаусу, Элизабет кончиком пальца дотронулась до опухших от поцелуев губ. Она не представляла себе, что поцелуй может пробудить в груди такую бурю эмоций. Она полностью потеряла контроль, когда он заключил ее в кольцо своих рук. В течение нескольких минут было такое ощущение, что в мире их только двое и что они купаются в безбрежном счастье. Ее груди болели от соприкосновения с крепкой мужской грудью. Она забылась в его объятиях, забыла о тех страхах, которые давили на нее.
Она ощущала лишь вкус страсти, вкус надежды.
Все эти бередящие душу мысли враз отлетели от нее при виде двух одетых в алые мундиры офицеров, промелькнувших мимо оконца кареты. По мере приближения кареты к величественному фасаду на Портман-сквер мужество очень быстро иссякло, Элиза стала поспешно поправлять прическу. Она прикрепила шпилькой выбившийся локон и расправила симпатичное голубое шелковое платье, которое ей подарила Эйта, когда она и Сара осмелились нанести первый визит вдовствующей герцогине. И вот Элизабет снова здесь, зависимая от герцогини и других людей, у которых не было оснований ей помогать.