Секреты скандальной невесты
Шрифт:
Широкий ярко-зеленый газон по обеим сторонам Подъездной дороги поблескивал под лучами солнца, каждая травинка стояла по стойке «смирно». Чуть дальше видны были параллельные ряды ясеней, серые веточки которых покачивались от легкого ветерка. И словно по чьей-то команде, туча галок, похожих на миниатюрных архангелов, летела с древних башен замка.
Было так здорово оказаться за пределами Лондона, где летняя жара становилась угнетающей. Здесь же, всего в трех часах езды на запад, воздух был прохладнее, чистые природные запахи сменили резкие ароматы человеческого
Из окна кареты Элизабет разглядывала самый большой замок в мире, который открылся за королевскими воротами. За последние семьсот лет это почитаемое место знавало и времена роскошного великолепия, и большого кровопролития. Круглая башня поднималась словно замысловатый скипетр на холме, по бокам располагались бесконечные галереи королевских апартаментов и парадных дворцовых покоев.
Как только Элизабет и других гостей из свиты Хелстона проводили внутрь, она задумалась о том, что принесут ей предстоящие дни. Впереди шли Эйта, Люк, Сара и граф Уаймит. Только Майкл и его очаровательная графиня Грейс шествовали позади, все еще под флером своего свадебного счастья. Розамунда, герцогиня Хелстон, осталась в Лондоне вместе с Джорджиной.
Что имел в виду Роуленд Мэннинг, когда сказал, что ей необходима сердечная потеря? Проклятие, не мог же он предполагать, что у нее тлеет желание поискать те якобы компрометирующие письма? Но было бы смешно полагать, что Пимм носит эти письма всюду, куда бы ни поехал.
Несколькими часами позже, когда они в надвигающихся летних сумерках вышагивали по ухоженным дорожкам, Элизабет не откликалась на попытки друзей разговорить ее. Лорд Уаймит и Сара шли чуть впереди Элизабет и Эйты, а Майкл и Грейс отправились в сторону розария.
– Пимм всю последнюю неделю был не иначе как в романтическом настроении, – пробормотала Эйта, за которой трусила на конце поводка маленькая собачонка шоколадного цвета. Под ногами захрустели горошинки гравия. – Не в пример некоторому тупоголовому шотландцу, который хочет показать, что ему на меня наплевать. Честное слово, не могу понять, почему он предпочел приехать сюда в разболтанном старом ландо графини Хоум, а не в нашей карете?
– Мадам, – граф Уаймит повернулся и подождал, пока герцогиня приблизилась к нему, – позвольте предложить, вам руку? Возможно, я окажусь для вас подходящим собеседником?
Элизабет придержала Сару, чтобы обеспечить приличное расстояние для конфиденциальной беседы Эйты с лордом Уаймитом.
– Он что-то задумал, Сара. Здесь…
– Кто?
– Генерал Пимм,- смущенно ответила Элиза.
– Что именно?
– Не знаю. Но у меня такое предчувствие.
Сара промолчала.
– Прости, – вздохнув, сказала Элизабет.
– Дорогая моя, я всегда буду рядом с тобой. Я беспокоюсь лишь о том, что твоя жизнь полностью строится на чувствах и интуиции. Ты уверена, что безумный взгляд у генерала, который ты якобы видела в тот роковой день, это не тоска и отчаяние, которые иногда возникают у солдат после баталии?
– Я… я не уверена. Я не знаю, но в нем была жестокость. Твой муж говорил когда-либо о жестокости Пимма?
– Нет. Пирс никогда не занимался праздными разговорами и сплетнями. Он никого не осуждал зря. – В серых глазах Сары можно было прочитать легкую грусть.
– Ой, Сара, прости меня. Я знаю, все считают, что я должна принять Пимма.
Сара устремила на подругу внимательный, изучающий взгляд.
– Не все. Но должна признать, что генерал испытывает к тебе истинную преданность. Ты ведь больше не веришь в то, что он приложил руку к смерти наших дорогих людей? – Сара помолчала. – Знаешь, я буду с тобой, даже если ты предпочтешь не выходить замуж за генерала.
Существовали такие вещи, которые невозможно было рассказать даже самой близкой подруге. Элизабет не смогла бы вынести выражение сомнения в глазах Сары, если бы рассказала ей о письмах от французской родственницы. Да она и не хотела втягивать Сару в глубину этого дела. Сара уже и так много сделала для нее. И поэтому Элизабет хранила молчание. Сара не сможет помочь ей в этом.
Несколькими часами позже она снова вернулась к своим мыслям, но Сара постучала в дверь, приглашая на обед.
– Ах, Сара, эти цветы в волосах так идут тебе! Ты никогда не носила ничего более симпатичного!
Подруга зарделась. Элизабет впервые видела, чтобы Сара позволила себе украшение.
– Это колокольчики от графа Уаймита. Он попросил меня надеть их сегодня вечером.
Элизабет слегка погрустнела. О, ей так хотелось видеть Сару счастливой! Совершенно искренне. Она была ее первой и единственной подругой, хотя другие офицерские жены избегали Элизабет и шептались, что она слишком вульгарна. Но Элизе не хотелось, чтобы померкла память о муже Сары. Он был командиром ее отца, и их жизни переплелись настолько тесно… Конечно, эгоистично и даже смешно рассуждать об этом.
Глаза Сары ничего не упустили.
– В этом нет ничего особенного. Не волнуйся.
– Граф очень хороший человек, и он сделает тебя счастливой. Я уверена в этом, – тихо проговорила Элизабет.
– Мы уже обсуждали это, Элизабет. Я знаю, что может сделать меня счастливой, – Сара отвела взор, – но это невозможно.
Три четверти часа, проведенные среди движущейся массы гостей, лишь увеличили давление в висках Элизабет. Но, по крайней мере, одной заботой оказалось меньше. Принц-регент предпочёл провести час перед обедом со своей матерью, королевой, которая настояла на том, чтобы уединиться в Виндзоре с дорогим королем Георгом, который стал за эти годы совершенно безумным.
Однако мистер Браун не способствовал облегчению всеобщего раздражения. Или, скорее, не способствовали этому мистер Браун и графиня Хоум.
Эйта возмущалась с такой силой, что вызывающе высокие страусовые перья грозили свалиться с ее отливающих сталью седых кудряшек.
– Как он может прислуживать ей, выполняя каждое ее слово? – На лице Эйты появилось выражение неуверенности. – Он приносит ей напитки, когда есть лакеи, которые могут принести галлоны вина любой леди в этом зале. Он не уделил ни секунды, чтобы сказать мне хоть слово. Я этого не понимаю.