Секс в другом городе
Шрифт:
Я сделала глубокий вдох, вдавила открывшего от удивления рот Мейсона в сиденье и поцеловала его так, будто от этого зависела моя жизнь.
Он был настолько потрясен этой сменой тактики, что поначалу даже не отреагировал. Просто лежал, как дохлая рыба, с приоткрытым ртом и выпученными глазами.
Простите, но целовать палтуса с явными признаками трупного окоченения я не могу. Возможно, это была не такая уж хорошая идея.
Я закрыла глаза, сдавшись, и была вознаграждена слабым движением где-то там внизу, вялым шевелением губ, поначалу неуверенным, но быстро набирающим силу, и вот он уже целует меня так же крепко, как до этого я его.
Нужно отдать должное, целуется он хорошо. К собственному удивлению, я почувствовала слабые проблески возбуждения. Наконец-то! Я открыла глаза.
Глаза Мейсона были прикрыты. Знаете, какое выражение появляется на морде у пса, когда вы чешете правильную точку на его животе? Проблески приказали долго жить. Я закрыла глаза и сосредоточилась на поцелуе, постаравшись отвлечься от объекта. Мои старания были вознаграждены, и приятное пламя опять стало разгораться. Но стоило мне снова взглянуть на него, как чувство гасло так же быстро, как и в первый раз.
И тут я поняла, в чем дело. Физически он может меня возбуждать, но мой мозг упорно отказывается принимать участие в играх.
У него были умелые руки, легко пробегавшие по моей спине, и мое тело с удовольствием реагировало на прикосновения, как двигатель, который отладил хороший механик. Но то, что он разбирается в двигателях, вовсе не значит, что он может сесть за руль и отвезти тебя в сказочную страну.
Я еще раз провела эксперимент с глазами. Да, точно. Закрываю глаза — возбуждаюсь. Открываю глаза — возбуждение исчезает.
Дьявол. Это не входило в планы. Как мужчины делают это? У них что, переключающая кнопка есть? Как бы там ни было, я не могу позволить своему либидо взять верх. Может, это приятно, но точно неправильно. Этот мужчина не кажется мне привлекательным. Черт побери, мне он совершенно не нравится, так что, ради всего святого, я здесь делаю? Осталось только одно. Я поступила как настоящий журналист, извинилась и ушла.
Серена и Эмз сидели на диване, накрывшись одеялом, ели попкорн и смотрели кассеты со старыми сериями «Друзей». Они поставили на паузу ссорящихся Росса и Рейчел и выжидающе воззрились на меня.
— Ну? — хором спросили они, когда я захлопнула дверь и уселась напротив.
Я помотала головой. Выражение моего лица без слов объяснило ситуацию.
— Ладно, — так же хором ответили они, протянули мне попкорн, освободили место под одеялом и запустили видео.
* * *
— Да, мама, у меня все в порядке.
— Нет, мама, я не хнычущая, отупевшая, несчастная, нечесаная лахудра. Жизнь прекрасна.
— Конечно, без Макса жизнь тоже возможна. Я самый счастливый человек на свете.
— Конечно, я счастлива. Разве я стала бы тебе врать?
— Да, я знаю, что год назад Джем разошелся с Элисон.
— Нет, я не пыталась быть похожей на него.
— Да, ты уже говорила мне, что дочка миссис Кемпсон недавно родила второго ребенка. Четыре раза.
— Ну может тебе стоит усыновить кого-нибудь!
— Нет… нет… прости, я вовсе не озлоблена. Я в порядке, о'кей?
— Да, спасибо, это будет здорово. Конечно, я заеду, когда смогу, но сейчас так много работы, и приглашений на всякие мероприятия целая куча… Ты ведь знаешь, как это бывает.
— Я знаю, что ты волнуешься, но я не утрирую, честно.
— Да, ты тоже.
— Буду, честное слово.
— Хорошо. Скоро позвоню. Пока.
— Да, конечно. Пока.
— Мама, пожалуйста, не плачь.
— Да, конечно. Пока.
— Хорошо, мама.
— Ладно.
— Ты тоже.
— Пока.
— Да, я обещаю.
— ПОКА!
Я с такой силой швырнула трубку, что где-то в глубине телефона жалобно звякнуло.
Почему разговаривать с родителями так сложно?
Мама пережила мой разрыв с Максом гораздо тяжелее, чем я. Слава богу, она живет достаточно далеко и не может появляться здесь каждые пять минут. Ее горя вдобавок к моему я бы точно не перенесла. Горя. Да, думаю, это правильное слово, потому что, несмотря на мою браваду ради маминого утешения, я все еще тоскую по Максу.
Сейчас я на том этапе, когда, несмотря на ненависть к нему за все, что он сделал, мне ужасно его не хватает. Не знаю, тоскую ли я по нему или по нашему дому, по всем тем вещам, которые мы делали вместе. Все это трудно объяснить, но я чувствую себя ужасно несчастной и одинокой.
С другой стороны, это пойдет на пользу моей писательской карьере, — говорят, пережитые страдания рождают великие книги.
Кстати, кроме работы на «Санди бест», я еще пишу роман десятилетия. И сейчас мне лучше было бы сидеть за компьютером и выражать свои эмоции в сорока главах чего-нибудь значительного.
Хотя лично я считаю, что страдания только способствуют увеличению продаж шоколада и спиртного.
Мне хочется одного — сидеть перед телевизором с самой большой коробкой конфет «Черная магия» и большой бутылкой водки.
Тем не менее, нужно идти на работу. Десять утра, пятница. Обычно я так планирую свою неделю, чтобы в пятницу оставаться дома. Изобретение трехдневного уикенда — предмет моей гордости.
Но сегодня особенный день — наш редактор. Родни Слейтер, наконец решил отправиться на заслуженный отдых, оставляя крыс управлять кораблем. Примерно в пять тридцать пять утра он достиг пенсионного возраста и покидает нас, чтобы посвятить остаток дней игре в гольф и выращиванию петуний в своем садике размером с носовой платок.