Секс в другом городе
Шрифт:
— Можешь не звонить в полицию, Золушка вернулась с бала. Мне надо принять душ и лечь спать.
Я с трудом одолела ступеньки и попробовала протиснуться мимо нее в свою комнату.
— Ну уж нет, мадам, даже не думайте. Вы должны были превратиться в тыкву в полночь, а не в полдень. — Она посмотрела на часы. — А теперь мы хотим узнать все подробности. Где ты шлялась? Мы чуть с ума не сошли.
— Не спрашивай. — Я попыталась покачать головой, и та отозвалась на неосторожное движение новым приступом боли.
Из кухни появилась Серена — волосы собраны в пучок, джинсы, футболка — вид непозволительно свежий для человека, который веселился и бражничал до трех утра.
— Где ты была?
Она так энергично обняла меня, что мой и без того съежившийся мозг уполз куда-то, как напроказивший щенок.
— Не знаю, — простонала я, — но зато я знаю, где буду через минуту, и никто не сможет мне помешать. Я иду в ванную.
В шикарной, но захламленной ванной, переполненной бутылочками, баночками и тюбиками с самыми разнообразными снадобьями, призванными сохранять и приумножать красоту, я разделась — второй раз за сегодняшний день — и бросила одежду в корзину для грязного белья. Включив горячую воду, я залезла под душ и стояла под тугими струями минут десять, пока не пришла в себя достаточно для того, чтобы намылиться и вымыть прокуренные волосы. К сожалению вместе с силами ко мне вернулась и мысль, которую я гнала все утро.
У меня был первый одноразовый секс, а я ничего не помню, хотя, учитывая, с кем я оказалась в постели, это, может, и к лучшему.
Но, в любом случае, я должна была почувствовать что-то, кроме головной боли.
Наконец я выбралась из душа и, завернувшись в большое махровое полотенце, отправилась в спальню. Отбросив полотенце, я встала перед большим зеркалом, прикрепленным к дверце шкафа, и внимательно осмотрела себя. Нет никаких изменений. Ни царапин, ни засосов. Может ничего не было? Ага, как же. Я голая оказалась в постели с Ловким Ларри, а он не воспользовался этим. Скорее Медовый Монстр откажется от горшочка с медом. Натянув джинсы и футболку, я долго сушила волосы, до последнего оттягивая встречу с подругами.
Серена у плиты готовила воскресный обед, помешивая длинной ложкой сырный соус, булькавший в кастрюле. Эмма сидела за столом, чистила горох, пила «Швартланд» и читала воскресную газету.
От плиты шел пар, окна запотели.
Я робко переступила порог, Эмма подняла на меня глаза и улыбнулась.
— Ну, детка, как ты себя чувствуешь?
— Как труп.
Я плеснула в бокал красного вина, но терпкий запах перебродившего винограда не очень меня воодушевил.
— Как насчет кофе? — сочувственно предложила Эмма.
Они дали мне еще пару минут и только потом приступили к казни.
— Ну что, хочешь рассказать нам что-нибудь? — Эмма засунула в рот стручок и стала энергично жевать.
— Нет.
Я сосредоточенно изучала комикс в газете.
Они помолчали еще немного.
Судя по всему, складывается впечатление, что я избегаю дружеских расспросов. Почувствовав смутное беспокойство, я встала и уставилась на цыпленка, покрывающегося золотистым загаром в духовке.
Серена протянула мне чашку кофе.
— Ну, не знаю, как ты, а я открыла счет. — Улыбнувшись, она игриво пошевелила бровями.
— Ты что? — У Эммы отвалилась челюсть. Но мы вместе вернулись домой, и я точно знаю что спала ты одна…
— Кроме спальни существует множество других мест, — Серена с улыбкой вернулась к помешиванию соуса.
— Например? — поинтересовалась Эмма
— Последняя кабинка женского туалета на первом этаже. — Серена убрала с лица выбившуюся прядь и рассмеялась. — Нечего делать такое лицо. — Она бросила взгляд на Эмму. — Я, между прочим, видела одного длинноволосого парня из Хемпстеда сегодня часов в семь — он спускался по крыльцу с ботинками в руках.
Эмма молча вернулась к созерцанию бокала с трудом сохраняя серьезный вид, потом опять выжидающе уставилась на меня.
— Ну, о наших приключениях ты знаешь, может, теперь поведаешь все-таки, чем занималась? И с кем?
Я помотала головой и плюхнулась обратно на стул, уткнувшись носом в чашку с остывающим кофе.
— Я и сама хотела бы знать. — Я сделала глоток. — Но, к несчастью, все покрыто мраком. Последнее, что я помню, — пьем шампанское в клубе с Ловким Ларри и парой его приятелей…
— Ловкий Ларри-крючкотвор? — перебила Эмма, делая страшное лицо.
— Он самый. — Я снова вздохнула. — Насколько я помню, мне было весело. Он, может, и осёл, но коллеги у него симпатичные. Ну, в общем, смутно припоминаю, как мы все вышли на улицу, намереваясь поймать такси, а дальше — ничего, вплоть до моего пробуждения сегодня утром…
Я умолкла.
— И? — хором выдохнули они,
— И я была абсолютно голая, а Ловелас Ларри храпел рядом. Ну, довольны? — выкрикнула я — стыд сделал меня агрессивной.
Мерзавки расхохотались.
— Ну, это еще ничего! В постели могли оказаться и все остальные, — всхлипнула Эмма, но тут же зажала рот руками, сообразив, что грешно смеяться над таким жалким существом, как я.
— Как ты могла отправиться в постель с Ловким Ларри? — Эмма сокрушенно покачала головой.
— Как ты могла отправится в постель с человеком, которого зовут Скидмарк {Игра слов: skid mark (англ.) — следы, которые при заносе оставляют на дороге шины}? Рискованный старт! — парировала я.
— Он невероятно симпатичный.
— Как это ты разглядела? Лично я видела только психоделическую шевелюру.
— Ах, так мы, оказывается, гордимся нашими сегодняшними достижениями? — саркастически хмыкнула Эмма. — Ну, у моего хотя бы не все волосы еще выпали.
— Ты что-то имеешь против зрелых мужчин? — защищалась я, стараясь не думать о недостатках Ловкого Ларри.
— Нет, только против одного. — Эмма читала мои мысли.
Все еще смеясь. Серена распахнула дверцу буфета. К одной из них с обратной стороны была прикреплена детская грифельная доска и кусочек мела на резинке. В левой половине Серена аккуратно вывела наши имена: Эмз, Рен, Лекс.