Сексуальная жизнь в Древнем Риме

Кифер Отто

потому что поэту уже под сорок, и он потерял к ней интерес.

Создается впечатление, что Гораций с приближением старости все сильнее превращался в простого наблюдателя жизни и любви. Такое отношение характерно для всех его поступков, соответствовавших, насколько возможно, философским принципам поэта. Он оставил прелестное описание такого образа жизни в оде, обращенной к своему другу Квинтию Гирпину («Оды», ii, 11):

О том, что мыслит храбрый кантабр и скиф,За дальним брегом бурного Адрия,Не думай, Квинт Гирпин, не думай И не волнуйся о нуждах жизни,Довольной малым… Юность цветущаяС красою вместе быстро уносится,И старость гонит вслед за нимиРезвость любви и беспечность дремы.Не век прекрасны розы весенние,Не век кругла луна светозарная, —Зачем же мир души невечнойТы возмущаешь заботой дальней?Пока мы живы, лучше под пиниейИль под платаном стройным раскинуться,Венком из роз прикрыв седины,Нардом себя умастив сирийским,И пить! Ведь Эвий думы гнетущиеРассеет быстро. Отрок, проворнееФалерна огненную влагуТы обуздай ключевой водою!А ты из дома, что в стороне стоит,Красотку Лиду вызови, – пусть онаСпешит к нам с лирой, косы наспехВ узел связав на манер лаконский.

В этой оде мы видим все то, что еще манит стареющего поэта: дружбу, вино и не слишком скромных девушек, своей музыкой и красотой прибавляющих прелести маленькому пиру на природе. Но в глубине души Гораций уже давно недоступен любви, хотя прекрасная юность снова неожиданно пленяет его – страсть, о которой он так трогательно поет в уже упомянутой оде (iv, 1).

Итак, Гораций был по природе бисексуален. Женщин он не презирал, а наслаждался ими умеренно, не теряя рассудка. Они никогда не пленяли его сердце, и он относится к ним и к сексуальной жизни в целом с прелестным юмором, который давал ему волшебную власть над всеми запутанными и разнообразными проявлениями жизни. Будучи человеком немолодым, Гораций мог рассказать больше, чем любой другой римский поэт; но юности неинтересна его зрелая мудрость.

Обратимся к Тибуллу. Мерике так отзывается о нем:

Переменчивый бриз играет над нивами,И его нежные ласки гнут колосья к земле.О, Тибулл, раб любви! Так и песни твои,Столь изысканно-гибкие, несет ветер богов.

А Гораций говорит о нем («Послания», i, 4):

Не был ты телом без чувств никогда: красоту тебе богиДали, богатство тебе и умение им наслаждаться.Больше чего ж пожелать дорогому питомцу могла быМамка, коль здраво судить он, высказывать чувства умеет,Если и славой богат, и друзьями, и добрым здоровьем,Если в довольстве живет и всегда кошелек его полон? [79]

79

Перевод Н. Гинцбурга.

Под именем Тибулла сохранилось обширное собрание элегий. Они сильно различаются своим содержанием и значением: лучшие, безусловно, принадлежат Тибуллу, а многие другие, должно быть, написаны иными авторами. Ограничимся рассмотрением лишь тех произведений, которые современные ученые приписывают его перу.

Они достаточно разнообразны. Мы видим в них поэта, воспевающего свою любовь к женщинам действительно красивым и выдающимся, но также и человека, восхищающегося красивыми мальчиками. Соответственно, очевидно, что по натуре Тибулл был бисексуален.

Трудно выделить в его жизни периоды, когда он любил Делию, а когда – капризного мальчика Марата, но это несущественно. О его жизни в целом известно не слишком многое. Он был отпрыском процветающей всаднической семьи и вырос в деревне. Соответственно, Тибулл должен был прослужить несколько лет в армии, но поэт – как сам он постоянно говорит – не был рожден солдатом (i, 1, 69):

Ныне легкой Венере служить подобает, покудаДвери не стыдно ломать, весело ссоры водить.Тут хороший я вождь и солдат; вы трубы, знаменаПрочь, вы раны свои жадным несите мужамИ богатства несите; я же, свой ворох собравши,Сверху на всех богачей, сверху на голод гляжу [80] .

80

Здесь и далее цитаты из Тибулла (кроме элегий i, 9 и i, 4) даются в переводе А. Фета.

Тем не менее, он долгие годы провел в военных походах, видел много земель на западе и на востоке империи. Однажды в эту пору он так жестоко страдал от ран и лишений, что некоторое время лежал больным на Керкире. Тогда уже начался его роман с вольноотпущенницей, которую он называет Делией (ее настоящее имя было Плания). Полный любви и желания к ней, он отказывается от мыслей о войне, добыче и богатстве, завоеванном доблестью (i, 1, 47):

О, сколько золота есть, да сгинет, да сгинут смарагды,Прежде чем наш бы отъезд деве оплакать пришлось.Кстати, Мессалла, тебе воевать на земле и на море,Чтобы доспехами был вражьими убран твой дом.Пленным держат меня оковы красавицы-девы,И сижу я как страж у неприступных дверей.Не ищу я похвал, моя Делия! Лишь бы с тобоюБыл я, ничуть не боюсь вялым, ленивым прослыть.Лишь бы глядеть на тебя, как час мой последний настанет,И, умирая, к тебе слабнущей жаться рукой.

Он мечтает о счастье всегда называть Делию своей (i, 1, 45):

Как отрадно лежать, внимая свирепостям ветра,И на юной груди милую нежно держать!Или как Австер зимой польет холодною влагой,Безопасно искать снов при пособьи дождя!

Делия станет непорочной женой и будет вести хозяйство (i, 5, 21):

Стану работать в полях, пусть Делия смотрит за сбором, Как на току в самый зной жатву начнут молотить,

Иль бережет для меня в сосудах наполненных грозды,Или под быстрой ногой выжатый с пеною муст,Скот попривыкнет считать, привыкнет и мальчик болтливый,Сын раба, на груди милой играть госпожи.Богу полей за плоды приносить она гроздья сумеет,И колосьев за хлеб, и угощенье за скот.Пусть всем правит она, и на ней вся ляжет забота,Чтоб я отраду нашел быть в целом доме ничем.

Таковы его мечты о будущем. Они не осуществились. Делия не собиралась становиться чьей-либо женой. Позже она, правда, вышла замуж за одного человека, прельстившись его богатством, но оставалась любовницей Тибулла и других. Поэт пытается забыть свою былую любовь и свое разочарование за выпивкой и в поисках новых возлюбленных (i, 5, 37):

Часто пробовал я вином рассеять заботы,Только в слезы мне грусть все превращала вино.Часто другую обняв, я ждал уж минуты восторга,Только о милой шепнув, тотчас Венера бежит.Тут уходящая дева твердила, что я околдован…

Но в итоге он возвращается к Делии и, что вполне обычно для тех времен, становится ее любовником, несмотря на ее замужество (i, 6, 9):

Сам я, несчастный, учил, как ей обманывать стражей;

Ах! Теперь на меня пало искусство мое;Я подсказал ей причины, зачем ей спать в одиночку,А потом, как вращать дверь на беззвучных петлях;Соков из трав я ей дал, от которых сходили бы пятна,Что взаимная страсть стиснутым зубом кладет.Ты же, недальновидный супруг обманщицы девы!Ты берегись, чтоб она не погрешала ничем…Ты берегись, чтоб она с молодежью не много болтала,Пазуху тож распустя, грудь не лежала б раскрыв,Чтобы, кивнувши, тебя не морочила, чтобы напиткаПальцем она не вела, знаки чертя на столе.Часто, когда я хвалил ее камень цветной иль печатку,Помню, предлог это был мне прикоснуться к руке;Часто вином на тебя я сон наводил, сам же кубкиТрезвые пил я, воды тайно подлив с торжеством.Не нарочно тебя оскорблял я; прости за признанья.Так Амур повелел; кто ж на богов восстает?Я тот самый, – теперь не стыжусь я высказать правду, —На кого пробрехал пес твой целую ночь.Что тебе в нежной супруге? Когда своего не умеешьТы добра охранять, тщетен замок на дверях.

Из этих строк, как из других подобных, видно, что Делия была не более чем умелой и красивой потаскушкой; она спаслась, выйдя замуж за одну из своих жертв, но не могла отказаться от радостей запретной любви. Ее характер нам вполне понятен, но в нем не было ничего благородного или вдохновляющего.

Другую любовницу Тибулла звали Немезида. Она находилась у смертного одра поэта (согласно Овидию, он умер в тридцатилетнем возрасте), но даже Тибулл не мог сказать о ней почти ничего хорошего. Она была еще более продажной, чем Делия, и ее единственной целью было получать ценные подарки от любовников (ii, 3, 49):