Сексуальный зверь
Шрифт:
— Он должен узнать, Лейла, рано или поздно. Мы не можем продолжать в том же духе.
— Я знаю, знаю. Я скажу, — я закрываю лицо руками. — Я не хочу, чтобы он возненавидел меня.
— Он не возненавидит тебя. Это твоя жизнь. На сколько я знаю, никто не мог встать между ним и Лили. Он не имеет права запрещать тебе встречаться с тем, с кем ты хочешь. Ты взрослая женщина.
— У меня такое чувство, будто я предаю его.
— Чем дольше ты будешь скрывать, тем хуже будет предательство.
— Может, я скажу ему
Он ухмыляется.
— Исключительно, чтобы увидеть тебя.
Я краснею.
— Правда?
— Абсо-бл*дь-лютно.
— В таком случае, — говорю я, внезапно чувствуя себя полностью застенчивой и неуклюжей. — Я останусь у мамы на ночь, и тогда я все всем и расскажу.
— Ты хочешь, чтобы я был с тобой?
— Нет, — я дрожу от одной только мысли. — Однозначно нет.
— Хорошо, — мы оба молчим. Он делает глоток напитка. — Ты слышала историю о Лейле и Меджнуне из Низами?
Я отрицательно качаю головой.
— Это о спутнике принцессы, которая была выдана замуж своим отцом за другого, а не за того мужчину, который был отчаянно влюблен в нее. Все закончилось его безумием.
Я наклоняю голову вниз. Было бы все гораздо проще, если бы он не был криминалом.
23.
— Я так мало о тебе знаю, Би Джей, — жалуется Лейла, обхватив меня за талию и соединив руки в замок, откинув немного голову назад и поймав мой взгляд.
Боже, она чертовски сексуальна, я каждый раз хочу ее трахнуть, как только она рядом со мной. У нее есть десять минут, прежде чем я заполню ее милый рот своим членом.
— Что ты хочешь узнать, принцесса?
— Расскажи мне, почему ты стал преступником? — спрашивает она.
Я небрежно пожимаю плечами.
— А почему кто-то становится им?
Она смотрит на меня, прищурив свои красивые голубые глаза.
— Власть и уважение ребят, чтобы мужчины дрожали от страха, женщины падали к твоим ногам?
— Я пошел по стопам своего отца, Лейла, — говорю я. Воспоминая юного возраста кружатся у меня в голове. Он сидит на стуле, разминая выпирающие бицепсы рук, перед боем. Гремит во всю музыка, перед ним на столе стоят две пинты Гиннеса.
— Твоего отца? — тихо спрашивает она. — Он, должно быть, был большим оригиналом. Твоя мать показала мне свои свадебные фотографии, и он был очень красивым мужчиной. Было так приятно слышать, как она говорила о нем «залихватски фантастический очаровашка».
Я помню Ленни Пилкингтон совсем другим. Его очарование видно было задолго до того, когда я его хорошо узнал, мои молодые воспоминания наполненны могучий, сильным мужчиной,
— Что случилось? — хмурится Лейла.
Я сразу же блокирую свои воспоминания.
— Ничего.
Она с подозрением вглядывается в меня.
— Он заставил тебя стать преступником, Би Джей? — спрашивает она.
Я делаю более расслабленным свое выражение лица.
— Конечно, нет. Я отчаянно мечтал пойти по стопам отца и дяди. Думаю, я был впечатлен ими настолько, больше, чем роскошными автомобилями и их немыслимыми пикапами.
— Сколько тебе было лет, когда ты присоединился к ним?
— Одиннадцать!
Ее глаза становятся огромными, как блюдца.
— Одиннадцать? Я еще играла в куклы, когда мне было одиннадцать.
Кажется, столько уже прошло времени, но тот день, когда я сопровождал их на свою первую работу, настолько четко засел у меня в памяти, словно это было вчера.
— Ты же был еще ребенком. Что они заставляли тебя делать?
Мне становится смешно от ее воинствующего выражения.
— Расслабься. Я всего лишь должен был стоять за воротами завода и дважды ухать как сова, если вдруг случайно забредут копы, пока мой отец с двумя дядьями наполняли свои тележки металлоломом.
— Мне кажется, ты был слишком молод, чтобы вовлекать тебя в нечто подобное, — говорит она голосом полным неодобрения. В ее мире отцы защищают своих сыновей.
Странно, даже после стольких лет, я чувствую жгучую потребность защищать своего отца.
— По правде сказать, Лейла, это было просто охеренно. Впервые я испытал адреналин и острые ощущения, которые просто заставляли бурлить кровь.
— А что делали с металлоломом?
— Отвезли к дяде во двор.
— А потом?
— После этого мы поехали в местный паб. Был зимний вечер, и я сидел на скамейке, отморозил себе задницу, пока отец пошел и купил мне мою первую пинту пива. На вкус для меня, оно было ужасным, но я выпил все до дна. Я до сих пор помню, как засовывал, чтобы согреть руки, под подмышки и в пьяном угаре, слушал их небылицы.
— Маленький гангстер быстро учился? — говорит она с грустью, опустив голову.
Я поднимаю ее подбородок и смотрю в глаза.
— Почему так грустно? Отец и дяди хорошо меня подготовили к жизни в теневом мире общества. Они научили меня видеть мир таким, каков он есть. Это же джунгли, где людей можно разделить на три категории: газели, львы и гиены.
Она смотрит на меня с любопытством.
— Газели являются едой для львов и гиен. Однако, вопреки устоявшему мнению, не гиена крадет у льва, а лев попытается вырвать из пасти гиены с таким трудом завоеванную добычу. В каждом месте, где доминирует лев, гиены охотятся стаями, используя свою хитрость.. или могут все погибнуть.