Секториум
Шрифт:
Лестница висела над пропастью, плетенка из тонкой лозы, родственной гнезду флиона. Верхним концом она цеплялась к основанию башни, нижним — к подножию противостоящего уступа. В «полнолуние» она натягивалась струной. В прочее время моталась по ветру и требовала от пользователя кроме ловкости еще и страховочный парашют.
— Если я пойду первый, мне проще будет тебя поймать, — сказал Ясо.
— Лови лучше свой «переводчик», — проворчала я и ступила на шаткий путь, глядя в небо и нащупывая ногами нижние перекладины.
Это был первый, далеко не самый опасный участок
Нам предстояло преодолеть склон, поросший вязким кустарником. За ним виднелось зеленое море равнины, всклокоченное и сморщенное. Бурая глинистая почва зияла как раны на изумрудной коже. В ней-то мы и увязли по колено. Много раз я пыталась объявить привал, но флионерский «переводчик» не срабатывал на слово, и Ясо не понимал, что от него требуется. Пришлось объявить забастовку. Я села на кочку и заявила, что дальше идти нет сил. Он сел рядом. До цели оставалось недалеко. Над горизонтом уже поднимался новый горный хребет, в его пещерах клан Птицелова хранил летающие машины.
— Ты мог бы привести флион сюда, — намекнула я.
— Мог бы, — ответил Ясо, но не пошевелился.
— Интересно, почему отец попросил именно тебя? Неужели твои старшие братья еще более вредные существа, чем ты? Наверно, мама в детстве не ставила вас в угол.
— Она умерла до моего рождения, — ответил Ясо, и я прикусила язык. Решила, что иногда не вредно и помолчать, но Ясо сам все испортил. — За тысячу лет до моего рождения, — уточнил он. — Я ее не знал. Никто в клане ее не знал. Отец тоже не знал.
— Он сделал тебя по генетическим образцам? На том же станке, что флионы?
Ясо засомневался, присутствует ли в моем тоне должное почтение к тому станку, или это настоящая издевка?
— Сколько же вас, братьев? И все сироты при рождении?
— Почему все? Старший — клон Його, у средних — только отцы. С братьями тебе не надо общаться. Только у меня в роду есть женщина.
Он стал выщипывать травинки и грызть корешки, как мне показалось, на нервной почве. Похоже, в своем семействе он был козлом отпущения. Никто из старших, должно быть, не согласился оказывать почести заезжей даме.
— Вот ведь как… — удивилась я, — а на Земле все просто, у всех мама, папа и никаких генных образцов.
Ясо земными традициями не интересовался. Он поедал траву с нарастающим аппетитом. Младший отпрыск Птицелова, похоже, разочаровался во мне. Чем именно я провинилась, не знаю. Но теперь во всех его манерах прочитывалось одно единственное желание: отделаться от меня с наименьшими потерями.
— Привал окончен, — объявила я. — Дожевывай и пора идти.
Юный флионер почему-то застыл. Его физиономия удивленно вытянулась. Что именно произвело на него впечатление, тоже не знаю. Наверно, жизнестойкость и упорство в достижении цели, притом, что мои ноги давно не гнулись, а тело было покрыто слоем ссадин и синяков. Все без исключения эмоции флионера были мне непонятны. Но не сидеть же, в самом деле, из-за этого на кочке весь год?
— Тебе флион не понравится, — предупредил Ясо в последний раз, — но если ты хочешь это, я приведу.
— Ты веди. Я сама разберусь, что мне понравится, а что нет.
Ясо поволокся через равнину, а я все-таки увязалась за ним, из страха остаться одной на чужой планете посреди мятой поляны, где меня может и искать-то не станут, потому что никаких радиомаяков Його на мне не оставил. Успокоилась я только у входа в пещеру. Уговорила себя отдохнуть еще раз, устроилась в траве и представила себе, как любвеобильный Птицелов с бисексуальными наклонностями лепит на станке своих «птенцов» из генетического ассорти всех возлюбленных им мужчин и женщин. Это зрелище мне представилось настолько смешным, что я расхохоталась. И чем сильнее было желание подавить в себе хохот, тем труднее было справиться с ним.
Все прошло, как только тень нависла надо мной и трава вокруг почернела. «Если с Птицеловом, не приведи господи, что случится, — вдруг подумала я, — мне куковать на этой поляне вечно».
Надо мной стоял Ясо, держался за голову громадной птицы, закрытую черным мешком. Я вскочила. Тело птицы было величиной с небольшой автобус, серое оперение переливалось на солнце радужными разводами, два острых как сабли крыла были скрещены высоко за спиной. Это выглядело нереально, неправдоподобно и так ужасно, что я попятилась.
— Такой флион хочешь? — спросил Ясо. Я нерешительно кивнула в ответ. — Не передумала?
Ясо пригнул к траве птичью голову и снял мешок. Флион уткнулся клювом в землю, рухнул с подпорок и замер, как замороженная курица. Те модели, которые мы видели в записи, вели себя совсем иначе и выглядели, как живые, а не как чучела из музея природы. Ясо еще раз предостерегающе взглянул на меня.
— Катать? — спросил он.
— Только не верхом, — попросила я. Отступать было некуда.
Он обошел птицу сзади, задрал повыше веер хвоста и растянул руками отверстие клоаки.
— Лезь сюда.
Я попятилась еще дальше.
— Лезь, пока держу.
В отверстие едва бы просунулась голова. Само же туловище птицы имело габарит, позволяющий разметить как минимум ряд автобусных сидений, не говоря уже о цивилизованных дверях. Но Ясо не понимал, почему я не бросилась стремглав в «задницу» флиона, как только была туда послана.
— Модели, которые показывали нам… туда вообще-то пилоты через клюв заходили.
— То пилоты! — подтвердил флионер. — Или ты хочешь управлять?