Съём без правил
Шрифт:
— И что ты собрался делать с этими фотографиями?
Я ничего не отвечаю. Марс истерично кидается на камеру. Профессионально изворачиваюсь, и он летит в стену, а я, пользуясь заминкой, прячу фотоаппарат в сумку. Собираюсь взять Марину и скрыться из виду, но Марс неожиданно переключает свое внимание на взгрустнувшую в сторонке Марину. Бедная моя девочка, до последнего верила, что «Марс не такой».
— А ты что? — ревет он сквозь зубы. — Совсем офигела? Забыла свое место?
Это что сейчас такое прозвучало? Это какое такое место есть у моей Марины, которое она должна знать? То, что у нее нет богатого отца и дорогих шмоток, не делает ее человеком какого-то низшего уровня или второго сорта. Она умнее и интереснее твоей разлюбезной невесты в десять раз. Кстати, той самой невесты, ради которой я все это затеял. Сумасшедший сегодня день.
Марс орет на мою боевую подругу, а затем начинает хватать ее за руки. Впав в истерику, он срывает на ней зло. Не без оснований опасаясь, что мы расскажем обо всем Людочке, принимается душить Марину.
Ну знаешь ли... Не задумываясь о последствиях, я хватаю стул и бью его по горбу. Свою официантку обижать я не позволю.
Глава 24
— Где-нибудь болит? — рассматриваю Марину, взяв за плечи.
Чуть приседаю, чтобы стать с ней одного роста, заглядываю в лицо. Синяков и припухлостей нет, а вот в глазах явно блестят слезы. Она выворачивается из моих рук. Идет вдоль набережной под мостом. Здесь довольно прохладно, но зато мы удачно скрылись от преследования.
— Впутал меня в какую-то хрень, — бурчит она недовольным голосом.
— Ну прости, — сочувственно развожу руками, — я не думал, что он начнет бросаться на нас, аки бешенный.
— А ты правда рассчитывал на то, что он не сможет сложить два плюс два и не сообразит, что мы с тобой за ним шпионим?
— Любая цель оправдывает средства. Такая уж у меня работа, Марина.
Она оставляет меня в одиночестве, молча идет дальше.
А я размышляю о том, что когда Марс наденет штаны, он точно захочет убить нас обоих. Хотя, если подумать логически, то опасаться его не стоит. Думаю, он пожелает выкупить фотографии. Ведь главное — женить на себе Людочку. И завтра, одумавшись, он попытается заключить сделку. Но мне это не нужно, какие бы деньги он не предложил.
Марина невероятно зла на меня. Я чувствую ее гнев и уже жалею, что втянул малышку в эту дикую передрягу. Поступил эгоистично. И за это ее презрение в глазах и грустное выражение лица, мне хочется ударить говноеда еще раз.
— Я домой пойду, тут недалеко,— оборачивается она и трет замерзшие плечи.
— Не бойся, — догоняю, — он ничего тебе не сделает.
— Константин, я не боюсь, дело не в этом. Просто вы оба, — она поджимает губы, — мне неприятны. Вся эта ситуация пропитана ложью и лицемерием.
Инстинктивно мои брови хмурятся.
— Это, между прочим, ни я бегал с голым задом по комнате отеля.
— Да ты еще хуже, чем он, Костя. Ему хотя бы нравится эта самая Людочка. Просто она не спит с ним, вот он и сорвался. А тебе она даже не нравится, лишь бы только потеплее устроиться за ее счет.
— Не правда, она мне очень нравится, — вырывается раньше, чем я успеваю подумать.
Какое-то время мы с Мариной молча смотрим друг на друга, и я отворачиваюсь первым, не выдержав холодного металла в ее глазах. Зарываюсь руками в волосы. Почему это вообще происходит? Почему мы все это обсуждаем? Какого хрена, я оправдываюсь перед этой девчонкой? Мне нужна Потапенко и ее отец.
Марина едва уловимо усмехается.
— Спокойной ночи, Константин.
Марина идет по дороге. Я смотрю ей вслед и чувствую какую-то странную недосказанность. Ничего особенного не произошло. Обычный вечер. Радоваться надо. Ведь у меня на флэшке в камере билет в новую, богатую жизнь. Людочка станет свободна, а я смогу ее утешить. Разве не об этом я мечтал? Разве не этого добивался?
Вот только почему-то совсем не радостно. Появилось странное чувство вины. Уже довольно поздно, и я иду за Мариной. Нет, я не гребаный сталкер, просто хочу убедиться, что она доберется до дома без эксцессов. Стаю вдалеке, березу подпираю, наблюдая за тем, как она подходит к своему панельнику. Еще два подъезда, и она будет в безопасности.
И когда я решаю покинуть ее двор, дорогу Марине преграждает дорогой спорткар. Из него выходят два студента, одного из них я уже видел, он пытался усадить в эту самую тачку Людочку. Они обступают Марину с двух сторон. На улице уже темно, во дворе никого нет. И я бы ушел, но вдруг вспомнил, что у меня ее книги и тетрадки. А еще, есть в их движениях что-то агрессивное, что-то, что мне совсем не нравится. Они далеки от тех галантных прилипал, что таскались за Людочкой. Один, что повыше ростом, подходит к Марине и бесцеремонно толкает в грудь, пинает грубо, как куклу. Второй делает тоже самое, но со спины.
От увиденного меня мгновенно накрывает волной злости. Ни секунды не думая, я выхожу из укрытия.
— Эй, молодые люди, вам спать не пора? «Спокойной ночи, малыши» давно отгремели по телевизору!
Они на меня не обращают внимания, продолжая наезжать на девушку.
— Мне курсовая завтра нужна, малая. Или я тебя на капоте прокачу, — тычет он Марине пальцем в грудь.
— Срок еще неделя. Мы договаривались на неделю, — выдыхает перепуганная Марина.
— Да мне насрать, — бьет он себя по штанам и громко гогочет.
Возвращается к машине, уже почти садится, собираясь уезжать, когда я хватаю дверцу авто, не давая ее закрыть.
— Тебе что надо, дядя?
— Ты как с девушкой разговариваешь, пальцем сделанный?
— Чего? — приподнимается он с сидения.
— Еще раз тронешь ее, и я тебе с особым цинизмом выпишу направление к стоматологу.
— Эта нищебродка что ли девушка? — дергает второй Марину за ее хвостик, да так сильно, что я почти вижу, как у нее сыплются искры из глаз.
Мой любимый, дорогой сердцу хвостик… И тут я, больше всего на свете любивший своё лицо, бросаюсь на двух пацанов, совершенно не думая, что они запросто могут это самое лицо мне изуродовать.
Одного я удерживаю на расстоянии, второй кидается на меня сзади, и бьет кулаком в спину. Больно... Я пытаюсь развернуться, но тут же получаю под дых от другого. Стоит отметить, что несколько моих ударов достигают цели. Но мне с размаху дают в глаз и, пошатываясь, я прыгаю на них по новой. Меня снова лупят по спине и животу, я стараюсь сопротивляться, и даже наношу серию пинков по яйцам. Но, честно говоря, силы неравны. Потому что двое на одного. И я, как это не прискорбно заметить, не Джеки Чан. И все это круто только в кино. Где-то вдалеке визжит Марина, бесконечно называя меня по имени. И когда я, вцепившись зубами в плечо одного из них, начинаю думать, что идея спасти девушку была очень благородной, но глупой, из подъезда, вооружившись скалкой, мне на подмогу несется какой-то мужик.