Семь чудес
Шрифт:
— Когда за нами вернется извозчик? — сказал Антипатр. — С меня хватит! Я уже насмотрелся на Коринф.
Солнце стояло еще высоко в небе, когда мы добрались до места, где должны были подождать извозчика. Антипатр нашел тенистое место под оливковым деревом и вздремнул. Я сидел, оперевшись спиной на ствол, и слушал стрекотание цикад в траве.
В какой-то момент на дороге показался римский солдат верхом на лошади. Его шлем мешал мне увидеть его лицо, пока он шутя не отдал мне салют и не заговорил. — Что, изнываешь от жары?
Я понял, что это был Маркус, солдат из таверны, который высмеивал своего товарища за то, что он так боялся ведьм. — Что ты здесь делаешь? — спросил я, понизив голос, чтобы не разбудить Антипатра.
— Просто брожу по окрестностям. — Маркус легонько пнул своего скакуна и потихоньку поскакал дальше. Лошадь и всадник вскоре скрылись за невысоким холмом.
Время от времени мне казалось, что я слышу звуки, доносящиеся из руин, — разговоры людей и лязг металлических предметов, ударяющихся о камни. Возможно ли, что Туллий со своими спутниками все еще разнюхивали руины? Если да, то чем они могли быть заняты? Я подумал было пойти их искать, но решил, что оставлять Антипатра одного было бы безответственно. Мне также пришло в голову, что, возможно, звуки, которые я слышал, исходили вовсе не от римлян, а от призраков исчезнувшего Коринфа. Конечно, глупая идея, я не сомневался, но я остался сидеть на месте.
Как и Антипатр, я насмотрелся на это пустынное, унылое место. Я был рад, когда повозка, наконец, прибыла, чтобы отвезти нас обратно в гостиницу в Лехее.
* * *
Мы с Антипатром поужинали рано. Прежде чем лечь спать, мы договорились, что на следующее утро нас отвезут в порт Кенхрея на противоположной стороне перешейка, где возница был уверен, что мы сможем нанять небольшое судно, которое довезет нас до Пирея, порта Афин. Как только я положил голову на подушку, я услышал, как Туллия со своими спутниками спускается вниз, громко разговаривая и смеясь. Я опасался, что их кутеж не даст мне уснуть, но как только я закрыл глаза, я сразу же заснул.
Я проснулся на рассвете. Кошмары облепили меня, словно саваном. Чем были забиты мои мысли? Ведьмами и проклятиями, без сомнения, но в голове у меня была такая каша, что я не мог ничего вспомнить. Я пожалел, что накануне вечером выпил так много вина, а потом вспомнил, что за обедом выпил всего одну чашку, да и то, разбавленного водой. Рядом продолжал храпеть Антипатр.
Я встал с кровати, чувствуя себя немного не в своей тарелке, и открыл простой замок на двери, затем спустился по лестнице, гадая, не зашевелились ли еще Гней или Исмена. Во рту у меня пересохло, и мне захотелось выпить воды.
Я дошел до подножия лестницы, пересек маленькую прихожку, и вошел в таверну. То, что я увидел, поначалу сбило меня с толку — мой разум не мог ничего понять. Затем я отшатнулся назад, вырвав и схватившись за живот.
Комната представляла собой сцену ужасной бойни. Тела лежали грудами, залитые кровью. Среди них я увидел Тита Туллия. Его голова была запрокинута, глаза и рот широко открыты, конечности искривлены. Ему перерезали горло. Передняя часть его туники была настолько пропитана кровью, что не осталось и следа от ее первоначального цвета.
Даже будучи зрителем на гладиаторских играх, я никогда не видел столько смертей в одном месте. Подавив тошноту, я пересчитал тела. Их было двенадцать. Вся компания римлян лежала мертвая на полу таверны. У каждого из них было перерезано горло.
Я побежал наверх, чтобы разбудить Антипатра. Он цеплялся за сон, но, наконец, мне удалось его разбудить. Он казался сбитым с толку и шатался на ногах, как и я после пробуждения. К тому времени, как мы спустились вниз, встал и трактирщик. Он стоял в таверне, глядя на резню и качая головой.
— Это как поле битвы, — прошептал он.
— Великий Зевс! — воскликнул Антипатр. — Они все убиты. Гордиан, ты слышал что-нибудь прошлой ночью?
— Я спал как убитый.
— Я тоже. Но как мог такой шум не разбудить нас? Должно быть, происходила борьба. Наверняка, эти люди кричали.
Я нахмурился: — И все же я не вижу признаков драки. Никаких опрокинутых скамеек, ничего сломанного и никакого обнаженного оружия. Как будто они подчинились тому, что с ними сделали.
— Или были застигнуты врасплох, — сказал Антипатр. — Кто был здесь прошлой ночью, Гней?
— Только эти люди, больше никого.
— А, солдат из гарнизона не было?
Трактирщик покачал головой.
— А как насчет твоей служанки?
— Исмена, конечно, была здесь.
— Где она сейчас? — сказал Антипатр.
— Я не знаю. На ночь она возвращается домой в свою маленькую хижину на окраине города. Но она жаворонок. Она обычно появляется в таверне до того, как я встаю.
— Может быть, с ней что-то случилось, — произнес Антипатр.
— Или, возможно, она сбежала, — сказал я. — Гней, как ты считаешь, Исмена могла…
Гней фыркнул: — Если ты думаешь, что Исмена сыграла в этом какую-то роль, ты сошел с ума. Зачем ей причинять вред этим мужчинам? Зачем ей это нужно?
Я подумал о том, как Туллий говорил о разрушении Коринфа, унижая его жителей и обвиняя их в собственной гибели. Антипатр был оскорблен его замечаниями. Кого еще оскорбил Туллий, здесь, в таверне, или где-то еще? Были ли призраки Коринфа причастны к возмездию из-за его клеветнических высказываний? В ужасе от необъяснимой бойни мое воображение разыгралось.
Антипатр предложил более простой мотив; — Возможно, их ограбили.
Гней побежал наверх и вернулся через несколько мгновений. — Их комнаты кажутся нетронутыми. Их вещи на месте. — Он покачал головой. — Нужно сообщить командиру гарнизона. Я сам пойду к нему.
Не желая оставаться в комнате, полной трупов, мы с Антипатром ждали снаружи на улице, пока не вернется трактирщик. За ним последовал отряд вооруженных солдат, марширующих строем. Собаки взвизгнули и разбежались при их приближении. Среди мужчин я узнал Маркуса и его мнительно-суеверного друга Люция. Ими командовал седовласый офицер со слабым подбородком и патрицианской осанкой.