Семь чудес
Шрифт:
— Но как сделали статую, чтобы она дула в рог?
Исидор улыбнулся: — Это еще одно из чудес Фароса. В библиотеке есть трактат, описывающий работу механизма тритонов, но, боюсь, царь Птолемей ограничивает доступ к таким документам; пневматическая наука, лежащая в основе работы тритонов, является государственной тайной. Но я могу сказать тебе, что каждая из раковин, которые держат четыре Тритона, издает разную ноту. При звучании двух или более рожков в унисон, или при звучании последовательности разных нот, или при удерживании нот различной длительности может подаваться очень много различных сигналов. Опытные капитаны разбираются во всех сигналах, которые они издают… например, этот был простым предупреждением о Бычьем Роге..
— Потрясающе! — сказал я.
— А ты обратил внимание на подвижные зеркала, идущие вдоль яруса между каждым из четырех Тритонов?
— Нет! — Подняв глаза, я увидел большие листы чеканной бронзы, прикрепленные к стержням вдоль яруса, наклоненные под разными углами.
— Их также можно использовать для отправки сигналов, но, но, в отличие от звуковых сигналов, их сообщения могут быть направлены на конкретный корабль или даже на конкретное здание в городе Александрия с помощью направленных вспышек отраженного солнечного света.
Я посмотрел на Фарос, испытывая еще больший трепет перед этим монументальным зданием, чем когда-либо..
— Скажите, а у вас есть, где остановиться в Александрии? — спросил Исидор.
— Пока нет, — ответил Антипатр.
— Тогда вы должны остановиться у меня. Нет, я настаиваю! Мое жилье очень близко от библиотеки. Условия простые, но у вас будет своя комната. Это предложение является актом эгоизма с моей стороны, поскольку я очень хочу услышать каждую деталь о вашем путешествии к Семи Чудесам. А взамен я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы добыть вам разрешение на посещение библиотеки.
— Великолепное предложение! — заявил Антипатр.
* * *
Какой еще город мог создать такое замечательное сооружение, как Фарос? Войдя в гавань, мы миновали несколько островов с прекрасными садами и зданиями; они были собственностью царя, продолжением великого царского дворца, занимавшего большую часть берега. Я никогда не видел такой красивой набережной; здания были многоэтажными и были украшены великолепным декором, широкими балконами и воздушными садами. На горизонте города мелькали элегантные башни, крыши храмов, заполненные статуями, и парящие обелиски. На значительном расстоянии над горизонтом возвышался храм, построенный на единственном огромном холме, и он казался таким же величественным, как и все, что мы встречали в наших путешествиях.
В ближайшие дни, и, как оказалось, месяцы, у меня будет достаточно времени исследовать каждый уголок Александрии. Из всех городов, которые я посетил в нашем путешествии, этот был самым впечатляющим. Александр Македонский выбрал это место; архитектор по имени Динократ спланировал город в виде сетки с широкими бульварами, обсаженными пальмами, и величественными перекрестками, украшенными фонтанами, статуями и обелисками. Храм на большом холме был храмом Сераписа, который сочетал в себе атрибуты греческого Зевса и египетского Осириса; для моих римских глаз его храм, как и большая часть Александрии, был одновременно знакомым и дико экзотическим. Я думал, что Мемфис, должно быть, перекресток мира с его пьянящим смешением языков и рас, но Александрия оказалась еще более интернациональной. Любой предмет, когда-либо созданный человеком, где бы то ни было на земле, можно найти на ее многочисленных рынках. Однажды в одной лавке я наткнулась на римский жезл авгура, теребиновую шкатулку из исчезнувшего Карфагена и платье из чистого шелка из далекой Серики.
Что еще более важно для Антипатра, в Александрии можно было найти копию каждой книги, которая когда-либо существовала. Библиотека Птолемеев считалась величайшей на земле благодаря агрессивной политике приобретения. На каждое судно, прибывавшее в гавань, являлись таможенники, которые требовали показать любую книгу, оказавшуюся на борту. Агенты проверяли каждую книгу по основному списку и, если ее еще не было в библиотеке, забирали этот том на хранение, отправляли на копирование и только потом возвращали владельцу.
Библиотека была лишь частью обширного царского ведомства под названием Музей, в котором прославлялись все дары муз человечеству. В этом обширном комплексе находились институты, посвященные изучению поэзии, музыки, философии, истории, астрономии, математики, инженерии, географии, медицины и анатомии. На протяжении веков здесь учились и преподавали некоторые из самых известных мыслителей в истории, такие как Архимед и Евклид. В Музее были собраны необыкновенные коллекции драгоценных камней, засушенных растений, архитектурных моделей, карт, оружия многих народов и мумифицированных животных. Была даже коллекция живых животных, собранных со всего мира. Иногда в тихую ночь из-за стены этого зоологического комплекса доносился рев зубров из Скифии, визг обезьян из Нубии или рев тигра из Индии
У меня самого не было возможности попасть в Музей или библиотеку, поскольку Исидор сумел добыть гостевой пропуск только для своего новообретенного друга Зотика из Зевгмы, получение другого пропуска для девятнадцатилетнего римлянина, не имеющего официальных дел в Александрии, было выше его сил. Итак, в те дни, когда Антипатр уходил с нашим хозяином, чтобы исчезнуть за воротами царской резиденции, я был предоставлен самому себе - не такое уж сложное занятие в таком огромном и завораживающем городе, как Александрия.
Моя первая задача каждый день заключалась в том, чтобы посетить нескольких профессиональных получателей писем, которые все были расположены близко друг к другу в районе недалеко от набережной, в надежде найти ответ моего отца на письмо, которое я отправил из Газы. День за днем я разочаровывался, пока, наконец, однажды утром один из получателей не достал свиток с биркой, на которой было написано: Гордиану Римскому от отца. Письмо пришло вместе с оплатой за его доставку, поэтому я смог забрать его, так как мой кошелек к этому времени уже опустел.
Я быстро прошел в гавань и сел на ступеньки, которые вели вниз, к воде. Перед Фаросом, который маячил передо мной через гавань, я осторожно развернул письмо. Когда я читал, я видел лицо моего отца и слышал его голос:
«Любимый сын,
Ничто так не радовало меня в последние месяцы, как твое письмо, отправленное из… неужели действительно существует такое место под названием Газа? Должен признаться, я никогда о нем не слышал. И все же мой сын побывал и в Вавилоне, и в Эфесе, и в Олимпии, и во многих других местах. Новости о ваших путешествиях наполняют меня удивлением и радостью, а также немалой долей зависти.