Семь дней из жизни человека
Шрифт:
День первый
На шероховатой, покрытой потрескавшейся голубоватой краской поверхности дверей не было колотушки или колокольчика. На ней не было даже дверных ручек, словно в Дом невозможно было попасть извне, а посетителей здание само впускало или выпускало. Казалось, Дом, долго раздумывая, выбирал себе гостей. Найти Его специально не представлялось возможным, близ Его стен можно было кружить до бесконечности, пока случайно, устав и остановившись, не увидишь, что перед тобой невзрачное зданьице с маленькими убогими окошками и затёртой до неприличного состояния вывеской. Двустворчатая старомодная дверь Дома разительно превосходила высотой любую дверь в городе. Она была выше даже дверей собора
На некогда красивой поверхности дверей не было колокольчика. Достаточно было коснуться их тёплой рукой, как по дереву пробежали волны дрожи и стены угрожающе загудели.
На пороге стоял маленький худощавый мальчик лет семи в потрёпанной вылинявшей куртке и настолько протёртых и дряхлых башмаках, что назвать их обувью не повернулся бы язык даже у нищего. Впрочем, ребёнок вовсе не был грязен или неряшлив, напротив, такие чистые чулки и рубашка встречались редко у городской детворы, да и круглое личико со свежей ссадиной на кончике носа не носило следов луж и скромного завтрака. Из-под вязанной рябоватой шапки задорно выглядывали чёрные кудряшки.
– Ты - Богдан?
– раздался спокойный ироничный голос хозяина из темноты Дома.
– Да, - смело задрал подбородок мальчонка, но коленки предательски задрожали под взглядом сурового господина.
– Не правда, - улыбнулся хозяин, заметив поразительную храбрость своего юного посетителя, и осторожно провёл бледными холодными пальцами по лбу перепуганного ребёнка.
– Ты Адам. Что за странные предрассудки. Тоже думаешь, что я вытяну твою душу, если узнаю истинное имя? Дитя.... Неужели вы считаете, что я не знаю о каждом из вас такой мелочи? Хочешь, я раскрою тебе одну тайну?
Мальчик мелко закивал, не в силах оторвать зачарованного взгляда от обладателя странного пугающего голоса. Хмыкнув, мужчина склонился к оттопыренному уху его:
– Я присутствую на каждом крещении, и ваши имена звучат для меня...
– Вы, что за алтарём прячетесь?
– с ужасом пролепетал Адам, бледнея на глазах.
Мужчина расхохотался. От его раскатистого смеха задрожали стены и двери заплясали в благоговейном трепете. Мальчик совсем сошёл с лица, но мужественно не расплакался.
– Кто я, по-твоему?
– лукаво поинтересовался хозяин, перестав смеяться, и слышались в его вопросе укор и удивление.
– Н-некромансер проклятый, - запинаясь, пропищал перепуганный ребёнок.
– Все так говорят. Вы мёртвых оживляете, души неволите, демонов изгоняете и призываете, гадания богомерзкие проводите и всякими непотребностями м-м-маетесь...
С последним словом маленький посетитель совсем сник, готовый вот-вот выпустить дух от охватившего страха и на собственном опыте подтвердить домыслы горожан о вызывании душ безвременно усопших коварным колдуном, чем безусловно умножил бы и без того тёмную славу загадочного хозяина Дома. Адам впал в отчаянье, всем сердцем хотел он сейчас броситься прочь, спрятаться под стол и оказаться подальше этих корявых дверей, но не мог. Не было ему дороги назад.
Мужчина немного помолчал, и его молчание было страшнее даже худшей брани и проклятий, а после пожал плечами и чему-то ухмыльнулся.
– Так зачем же ты явился ко мне, Адам?
– Отец мне приказал. Сказал, я должен к вам на службу...
– Ты такой послушный мальчик?- хозяин склонил на бок голову и изучающее осмотрел испуганное чудо.
– Ты ведь боишься меня, и Дома моего не желаешь себе над головой, и помощников моих себе в друзья. Я могу отпустить тебя, только взамен, как и оговорено было ранее, придёт ко мне Богдан. Ведь твой отец обещал мне первенца своего, на смертном одре лёжа. А ты, изволь, даже не вторым будешь и не третьим. Шестой сын, ведь так? Богдану сейчас семнадцатый год. И когда только успел он столько детей на свет пустить? Ах да, плодитесь и размножайтесь.... Так что, хочешь ли ты действительно переступить этот порог и ко мне в ученики даться, Адам?
– Да, господин, - мальчик искренне кивнул, сжал кулачки и собрал всю мужественность, чтоб не расплакаться, - я хочу помочь отцу, спасти его от клятвы ужасной и вытащить душу его из власти Вашей!
– Душу из власти, - хозяин хмыкнул, будто душа незадачливого родителя давно пылилась на его полке между душами, начальника городской заставы и соседского молочника.
– Ну, проходи.
Адам выдохнул, украдкой перекрестился, стукнув пяткой трижды по порогу, что, по заверенью соседской старухи, было наиболее действенным способом уберечь себя, в покои к ведьмам идя. Правду, он не знал, работает ли чудодейственный способ против некромансеров, а потому постучал шесть раз для большего эффекта обеими ногами поочерёдно.
Хозяин терпеливо дождался завершения чечётки и затворил двери. Даже не затворил, а погладил широким взмахом ладони, едва ли касаясь мохнатого нутра их и краешком бледного неживого мизинца. Створки надорвано застонали и, изогнувшись волною, рванулись в объятья друг другу, проглатывая своей пастью последние крохи белого света.
И не было ничего вокруг, лишь эхо сбивчивого дыхания носилось в слепой пустоте...
– Не стоит входить в мой Дом, покрывая голову. Верхнюю одежду так же оставь возле дверей, - темнота разорвалась под голосом хозяина и снова испуганно заполонила пространство.
– Да, господин, - Адам смиренно кивнул и поспешил избавиться от неугодной почему-то куртки, - только где дверь?
– Ты смотришь, но не видишь, - мягко заметил мужчина, посмеиваясь над незадачливым ребёнком, слепо крутящим курчавой головой.
– Постарайся увидеть в темноте Тьму.
– Да как же тут что увидишь без света?!?
– мальчик смутился и, растеряв всё своё торжественное бесстрашие, совсем по-детски обиделся.
– Темно, как в подвале! Что старайся, что ни старайся - даже носа не разглядишь!
– Ну, тогда, пусть будет свет...
От щелчка пальцев сотня лёгких серебристых искр вспорхнула на ладонь хозяина и задорно завертелась над ней сияющей стайкой испуганных светлячков-звёзд. Мужчина слегка подул, и скромные светляки взлетели к потолку, обратившись яркой россыпью едва заметных фонариков.
Зал был огромен. Неприлично огромен и пугающе пуст. Адам не мог даже представить такой огромной комнаты, и уж подавно недоумевал, как она могла уместиться в столь маленьком и неказистом с виду Доме. Сияние новых звёздочек, косыми росчерками изрисовывало тёмный пол изысканной вязью. Сколько хватало глаз, тянулась аллея неровных, словно старые древесные стволы, колонн, утопая в столь же безмерном густом сумраке. Казалось, протяни в сторону руку - и пальцы увязнут в сером месиве. Меж колонн носился ветер, разбиваясь пугающим посвистом о дрожащие фонарики. Мальчик испуганно прижался к стене, оказавшейся неприятно тёплой и шероховатой.