Семь дней из жизни человека

Чернявская Татьяна

– Тебе всё равно, - Витольд слегка улыбнулся.
– Замечательный и очень удобный ребёнок в человеческом смысле. Думать одно, чувствовать другое, говорить третье, и всегда делать, как скажут.... Тогда я скажу тебе слушать, Адам. Ваша душа изначально не имеет границ, она полна и по-своему совершенна. В ней есть всё, только начни искать, только обратись. И есть в ней одна очень важная часть. Эта часть подобна цветку, что растёт и распускается постепенно, она может давать плоды, может привлекать, может радовать взор, а может и зачахнуть без внимания и должного ухода. Так же как цветок она хрупка и также сильна. Люди просто всегда были плохими садовниками парка своей души и замечали этот цветок изредка, ненароком натыкаясь и лишь потом задумываясь, что же с ним делать. Но самое чарующее

и загадочное в этом цветке - его аромат. Сначала, пока ты юн и не слишком отдалился от своего сада, ты его не различаешь, он кажется тебе частью тебя или окружающих. Он не слышен тебе, и точно так же никак не влияет на тебя. Ты живёшь в нём и без него одновременно. Но что-то происходит (одним дано ощутить это медленно, другим резко), только человека получает порыв ветра, холодный, злой, приводящий в чувства. И вот мир раскрывается заново во всём своём многообразии. Тогда ты начинаешь распознавать ароматы и вычленять их. О, это поистине ужасно для людей. Они раздражают, выбивают из колеи, отвлекают и мешают. Тогда люди поступают двояко: либо отрекаются от аромата этого цветка, подставляя лицо ветрам и притупляя свои чувства, либо стараются найти его. Идя за запахом, ты рано или поздно натыкаешься на его источник. Ощущение сродни разочарованию.... Однако именно это разочарование делает чувства острее, а душу мягче. Вот и получается такой вселенский парадокс, что волшебный аромат слышат лишь те, кто достаточно чувствителен и не требует дополнительной мягкости, а стяжательствующие её остаются непробиваемы. Как думаешь, это просчёт или расчёт?
– мужчина вальяжно опёрся о раму зеркала, выстукивая кончиками пальцев какой-то странный мотив.
– Что же касается тебя, Адам, то я просто постарался исключить вариант с потерей чувствительности заранее. Для жаждущего творить чудеса такое пренебрежение собственной душой непростительно! Вот я и постарался сделать так, чтоб Это всегда было перед твоими глазами. Можешь взглянуть.

Широкий жест хозяина Дома не внушил Адаму должного доверия. Мальчик не хотел больше подходить к ужасному предмету: не то, что он верил, будто действительно умер и воскрес (не позволительно такое человеку!), да только не мог отделаться от щемящего ощущения, что именно зеркало вытягивало его душу недавно. А если оно так тянуло, то уж точно сейчас с другой его стороны сидит кто-то, чтоб довершить начатое при первом же приближении Адама. Невольно вспоминались вчерашние рассуждения некромансера о людях и демонах. Ребёнок поджал губы, призывая к себе всю смелость, он решительно развернулся к зеркалу.

– Это же я!
– вскричал Адам, увидев в раме собственное растрёпанное и нахохленное отражение.

– А ты что ожидал увидеть?
– насмешливо приподнял бровь мужчина.
– Монстра? Так ведь для такого отражения в зеркале Истины ты ещё слишком юн и чист. Конечно, это ты. Ведь в Бытии никто не станет подменять тебя ни родители, ни священнослужители, ни судьи. Ты здесь сам по себе и только ты несёшь ответственность за то, как будешь отражён.

– Господин Витольд, Вы мучили меня для того, чтобы я просто отразился в этом зеркале!?!
– обида и злость мешались со слезами и душили перепуганного мальчика.
– Ради моего отражения?

– Думаешь, это просто отражение, дитя? Просто картинка, появляющаяся на поверхности после того как на неё попадает свет? Ужель люди считают, что в темноте они перестают отражаться, лишь оттого, что не могут разглядеть зеркала!? Это в высшей степени забавно! Действительно, это же так просто объяснить: лучи света отражаются, дают блики, которые мы потом видим и принимаем за целостную картинку. А никто из людей, наблюдавших за водой, не заметил, что честь света растворяется в ней? Коль свет способен проникнуть в толщи вод, то что ему может помешать раствориться, скажем, в зеркале или начищенной до блеска миске и дверной ручке. И растворяется не просто свет, растворяется Твой свет, твой и ни чей другой. Отражаясь, ты живёшь в зеркале, сливаешься с ним и заполняешь его пустоты. Человек живёт не только в своём теле, он живёт в каждом предмете своём, в каждой, вещи, что способна уловить его сияние. Таким образом, у вас одновременно не

одна, а тысяча жизней, бесконечность одушевлённого.

– Прошу прощения, господин, - Адам воспользовался паузой в рассказе учителя, - вы ведь сами говорили, что это всё суеверия. Святые отцы говорят нам не верить в языческие предрассудки. То, что я вижу перед собой - просто моё отражение.

– Почему ты так решил?

– Но...
– ребёнок растерялся и отодвинулся от зеркала.
– Оно... двигается, когда двигаюсь я. Оно всё повторяет за мной.... Оно же моя копия!

– Здорово, - непонятно чему умилился хозяин Дома.
– Вы, люди, умудряетесь сомневаться во всём, начиная с Бога и заканчивая существованием мира, а верите на слово, когда речь заходит о такой ерунде! Никогда не задумывался, что ты можешь выглядеть совсем не так, как в зеркале? Ты же не видел себя со стороны и, на самом деле, просто веришь окружающим, что подтверждают твоё сходство с отражением. Что если это вовсе не ты?

Адам вплотную подошёл к стеклу, на миг забыв о страхах и опасностях коварного предмета. Мальчику ужасно хотелось попробовать его на прочность или просто дотронуться до поверхности, чтоб удостовериться в реальности преграды и лживости слов некромансера. Витольд не останавливал его, впрочем, и не давая разрешения касаться зеркала.

– Это я, - неуверенно подытожил свои мытарства возле стекла Адам.
– Я помню, что у меня тёмные волосы, помню, какую рубашку надевал утром. Это могу быть только я. Отражение ведь всё повторяет за мной, глядите, - мальчик показал зеркалу смешную рожу и получил такую же в ответ.
– Поэтому это я.

Витольд смешливо призадумался, приложив ко лбу пальцы и старательно изобразив мыслительные потуги. Только его белёсые глаза оставались весёлыми, даже с таким выражением лица. Мальчик сперва обрадовался, что поставил учителя в тупик, после же заметил, что над ним издеваются, и приуныл. Мотылёк выбрался из своего укрытия и осторожно вскарабкался на столешницу, мелко перебирая лапками-лучами.

– А если я сделаю так?
– хозяин лукаво подмигнул и щёлкнул ногтем по поверхности зеркала.

Как по воде, расплылись зыбкие круги по стеклу, заставляя трепетать и корчиться хрупкие отражения. Птица на одном из зеркальных деревьев испуганно задрала голову и поспешила перелететь подальше от таинственного чародейства. Мальчику тоже захотелось укрыться за одной из колонн, только на это уже не оставалось времени: рябь достигла его зеркального двойника и заволокла его паутинкой изменений. Было страшно и противно наблюдать за этим, казалось, что дрожит и искажается сам Адам.

– Ничего не изменилось, - мальчик был настолько удивлён, что забыл даже обратиться к хозяину Дома.

Вдруг ребёнок в отражении поднял руку и приветственно помахал оригиналу со смущённой улыбкой.

– Что это?

– Недавно кто-то утверждал, что это ты, - ехидно заметил некромансер.
– Не знаешь, кто бы это мог быть?

– Но как?
– не унимался перепуганный Адам.
– Кто это такой? Что произошло? Как такое возможно?

Двойник сначала неуверенно пытался скопировать движения ребёнка, мечущегося перед зеркалом, но, отчаявшись, приблизился к раме и наблюдал за мальчиком такими отчаянно грустными глазами, что Витольд не выдержал и хлопнул в ладоши. Тьма разорвалась над головой Адама глубокой воронкой и разродилась ведром студеной колодезной воды. В мгновение ока промокший до нитки ребёнок затих.

– Значит так, чтобы у нас снова не случилось непонимания в отношении свободного времени, - говорил мужчина холодно и раздражённо, недавнее поведение ученика порядком раздосадовало его, - я дам тебе задание. Когда выполнишь его, сможешь найти меня, и мы продолжим занятия.

– Да, господин, - смиренно пропищал Адам, не смея лишний раз даже шелохнуться: вода привела его в чувство, и теперь мальчик сгорал от стыда за свою несдержанность.

– Ты должен будешь договориться с Ним, чтоб, как и прежде, действовать единым целым. Пока это не будет достигнуто, ты не сможешь показаться на люди. Хотя среди людей, конечно, это может и не столь распространено, однако в моём Доме человек и его отражение в Истине должны быть едины для взгляда.