Семь дней из жизни человека
Шрифт:
– Ты умный мальчик, Адам, и быстро научаешься, - уклончиво заметил в ответ Витольд.
– Это похвальная черта в тебе и очень полезная, в определённой мере. Один твой тёска однажды гостил у меня с семьёй. Тоже был достаточно приятным человеком, умным, даже чересчур, но совершенно лишённым меры и внутренних правил приличия. Я в ту пору увлёкся растениеводством и выводил гибриды. И вот назвал самую редкую из яблонь...не столь важно, главное, что название было, видимо, весьма интригующим. Потому как гости мой, купившись на него, умудрились в раз оприходовать единственный плод и покорёжить ветки. Помнится, я тогда сильно осерчал и выгнал их навсегда из Дома.
– Я здесь причём?
–
– Я у Вас ничего не крал! Или вы специально назначили эту встречу вне Дома, потому что боялись, что я могу украсть у Вас какую-нибудь некроманскую вещь или драгоценность?
Холодность и безмятежность мужчины начинали злить ребёнка, тщательно настроившего себя на смертельную схватку с коварным некромансером. Адам представлял себе этот вечер, как ужасное испытание, возможно последнее испытание в своей жизни, он хотел обличительных пламенных речей, грозных разоблачений, неминуемых проклятий, хотел быть избавителем города. Да только избавлять город от благодушного ироничного хозяина Дома, который просто сидел и с лёгкой улыбкой взирал на своего потенциального искоренителя, выглядело как-то неуместно и глупо.
– Люди такие забавные. Даже если бы ты и попытался сделать нечто подобное, тебе бы не удалось. У меня можно украсть лишь то, что вы воровать просто не догадаетесь. Как я погляжу, ты усердно готовился к сегодняшней встрече. Твоё мнение изменилось. Что же ты намерен сейчас у меня испросить?
– Я требую, некромансер, - мальчик властно топнул ногой и кадило, забытое на столе, пружинисто подпрыгнуло, - чтобы Вы, когда я докажу своё умение, признали мою свободу, моё ученичество у Вас и во всеуслышание объявили о том, что Я отныне полноправный колдун!
– Хорошо. А не желаешь ты боле свободы отцу?
– Когда я стану великим колдуном, я и сам его освобожу. Вот!
– Похвальная самоуверенность, дитя, - Витольд саркастически пару раз ударил ладонью о ладонь, приведя бывшего ученика в лёгкую дрожь.
– И какое же из моих чудес ты намерен повторить здесь?
Адам медлил с ответом. Ему подумалось, что некромансер вряд ли захочет так просто уступить ему и наверняка уже заготовил несколько обманок, чтоб ни одно чудо не получилось. Другого ответа, почему мужчина так спокоен и благодушен, ребёнок найти не смог, как и не мог уже отказаться от задуманного.
– Я берусь воскресить!
– гордо вскинул подбородок мальчик.
– Но не буду творить мерзкого чародейства в стенах храма, ибо это противно Богу, а я чист в своей вере!
– Ты удивительно прав, - подался вперёд на своём месте блёклоглазый, - действительно Богу сейчас противно. Тем не менее, творить тебе придётся непосредственно здесь. Дом мой закрыт для тебя, и не примет в свои стены ещё долгое время. Если по чести, то я не думаю, что он вообще когда-либо пожелает тебя принять. Так что найти ты меня в следующий раз можешь, пожалуй, только здесь. Не всегда, но это будет для тебя более приемлемым ориентиром в сложившейся ситуации. Можешь начинать.
Такой поворот событий немало смутил начинающего колдуна. Идя на сегодняшнюю встречу с хозяином Дома он красочно представлял себя настоящим героем, с гонором выходящим из благоговейно распахнутых дверей Дома. Выходить из собора уже так торжественно не получилось бы. Мальчик даже на какое-то время забыл, что он собирается творить чудо и хотел, расплакавшись, попросить у сурового некромансера прощения. Но, быстро отругав себя за малодушие, собрался с мыслями и принял подобающий вид.
Адам, подражая походке Светлана, подошёл к зеркалу и сдёрнул бархатное покрывало. С первого раза не получилось, но Витольд не спешил помогать ребёнку с излишне сложной для такого
– Ты не можешь теперь смотреть в Бытие, - учтиво пояснил отсутствие привычного отражения мужчина.
– Да...
– Адам немного был огорчён этим фактом, хоть раньше и не особенно пользовался привилегией общения с зеркалом.
– Ну ладно...
Злыдня был испуган, он обессилено продолжал кричать что-то беззвучное мальчику. Всё тело двойника тряслось от мелкой истерической дрожи, пока Адам ходил за своим мешком.
Мальчик встал напротив зеркала, глядя прямо в глаза своему Злыдне. Мальчик одной рукой вытащил из мешка лишаистого толстого котяру со связанными лапами и заткнутой пастью. Животное уже почти не вырывалось и беспомощно смирилось со своей участью. Мальчик вытащил из кармана небольшой ржавый ножик. Кот издал пронзительный утробный звук, на его глазах появились почти человеческие слёзы. Двойник же заворожено не мог сдвинуться с места. Мальчик занёс руку и воткнул остриё в кошачью шею. Зверь умер. Мальчик отметил, что впервые так легко попал в цель.
Отраженье закатило глаза и тяжело подалось вперёд, опершись окровавленными ладошками о стекло. В уголках губ показалась розовая пена, ноги не выдержали. Злыдня упал.
Убедившись, что советник окончательно погиб, Адам отбросил подальше ненужное животное и украдкой обернулся к бывшему учителю. Лицо Витольда не изменило выражения. Мужчина спокойно наблюдал за происходящим, можно сказать, что в его напряжённой позе даже прослеживалось некое подобие заинтересованности. Только ритмичное постукивание длинных пальцев заставляло ребёнка нервно ёжиться и не давало насладиться торжеством над поверженным двойником.
– Э-э-э, тут, в общем...
– растерялся от этого многозначительного стука мальчик, потом покрепче сжал кулаки и поставленным голосом начал: - Я не совершил ничего дурного. Можешь подниматься. Мой поступок ничем не пятнает меня. Этот кот уже три года занимался воровством и порчей, он не приносил никакой пользы людям. Все его поступки несли вред моей семье и не прибавляли почёта нашим соседям. Вчера он стащил последнее кольцо колбасы из нашей кладовой и отец обещал разделаться с ним. Смерть этого животного была бы значительно более мучительной. Поэтому мой поступок не плох, а хорош. Я помог отцу, снял с него грех убийства, наказал вора, восстановил справедливость и проявил милосердие к животному с дурным нравом. Нет жестокости во мне и зла. Я приказываю тебе вернуться!
Злыдня слабо дёрнул ногой, повинуясь властному голосу своего человека. Советник весь посерел и едва держался на ногах и всё же встал. Он встал и распрямил плечи по зову Адама. Вернулся к жизни.
– Занятно, - левый уголок рта некромансера слегка подался вверх, только выражение его лица улыбку от этого напоминать не стало.
– Ты действительно очень сообразительный мальчик. Только моя оценка случившегося тебя не беспокоит.
– Вы сами всё видели!
– Адам от счастья и гордости не находил себе места.
– Я сделал это! Я воскресил Злыдню! Поднял его из мёртвых! Это чудо! Какая ещё может быть оценка? Да не нужна мне никакая оценка: я сам могу творить чудеса. И признание мне Ваше ни к чему! Теперь я буду решать, признавать Вас или нет!