Семь дней из жизни человека
Шрифт:
– Да, - подскочил с места вдохновлённый Адам, - Я верю в себя! Я всё смогу. Я верю!!
– Верь!
– каркал новый советник.
– Да унизится возвышенный!!
– Да возвысится униженный!!
– он подбежал к зеркалу и радостно кричал, раскинув в стороны руки, забыв о скорчившимся Злыдне, замечая только себя, упоённый собственной силой и свободой.
– Да восторжествует справедливость!!! Да возвышусь я!!!
– Ах, вот где ты, паршивец!
– раздался сзади скрипучий старушечий голос.
Адам мышью шмыгнул под стол, забыв в страхе о всём своём величии. Маленькая пухленькая девочка в сером староватом платье едва достававшая
– А...а что это здесь делаешь?
– сорвавшимся после криков голосом просипел мальчик.
– Его, вредину, ловлю, - звонко отозвалась странная гостья, поворачиваясь к Адаму.
Ученик некромансера едва удержался от того, чтоб с воплем не забраться обратно, да и сдержался только потому, что опешил до полного обездвиживания. Лицо девочки жило своей жизнью и старело почти в унисон с её волосами, являя то черноволосую старуху со сморщенным противным лицом, то совсем маленькую большеглазую девочку с жуткими седыми паклями.
– ...представляешь, - продолжала жаловаться она, - только на секунду отвернулась, как он, поганец, из клетки вырвался. Я его всё утро по всему Дому ищу. Представляешь, сколько бед он мог учинить. Мастер обещал, что ещё пара таких выходок - и он его снова испепелит, только на этот раз пустит на удобрения для коллекции говорящих кактусов.
– А кто это вообще? Он даже не успел представиться.
– Это?
– девочка-бабушка глянула на глупую морду птицы так, словно видела впервые.
– Это феникс. Ты разве не знал? Ну, феникс, трипут, заблуд, збивень.... Ты не беспокойся, мы его в подвале держим под замком, для экстренных случаев. Он вообще-то у нас смирный, вот только бесится, когда нового человека почует, так и рвётся, проказник, ему на глаза попасться.
– Он мне тут такого понарассказывал...
– облегчённо выдохнул Адам.
– Совсем уже, - постучала себя по голове смелая охраница фениксов.
– Не умеют они разговаривать, нет у них голоса. Может только эхо на мысли дадут и то не на всякие.
Адам так и застыл с раскрытым ртом возле кресла, где только что сидел его "собеседник". Девочка-бабушка быстро удалялась вглубь зала, птица, зажатая под мышку, безвольно склонила на бок голову, её хвост мерно раскачивался из стороны в сторону, подметая перед носильщицей дорожку. Мальчик не мог поверить в случившееся.
– Да конечно она врёт, - прокаркал издали тот же голос.
– Ты же не мог всё это время сам с собой разговаривать?
Растерянность навалилась с удвоенной силой. Адам снова подошёл к зеркалу: Злыдня сидел заплаканный и злой за своим столом бессмысленно уставившись в книгу. На его листах была одна единственная надпись: "С чего ты взял, будто унижен?"
День шестой
Зал напоминал усыпанный чистейшими золотыми монетами королевский двор, хотя Адам ни разу его не видел, но мог быть уверен, что двор самого короля, если тот присыпать золотом или, в крайнем случае, начищенными медяками, должен был выглядеть примерно так же. По-весеннему яркий и лучистый потолок сегодня был покрыт легчайшей ретушью перистых облаков,
Витольд сидел, вольготно развалившись в своём кресле, и комкал в руках бесформенный комок жидкой грязи, что всё норовило вытечь из его пальцев, но, влекомая неизвестной силой, вжималась обратно, протекая вниз не больше пяди.
– Я был слегка разочарован тобой, Адам, - с каким-то удивлением заметил, наконец, хозяин Дома.
– Ты сильно изменился с момента появления под крышей этого Дома и я полагал, что день в тишине позволит тебе собраться с мыслями и настроиться на серьёзный лад. И что же ты?
– Что я?
– нахмурился в ответ мальчик.
– Я читал то, что вы мне дали. Хотите, господин Витольд, я прямо сейчас могу пересказать вам несколько рассказов оттуда. Только не слово в слово, я так их не запомню.
– И кого, ответь мне, дитя, ты хочешь сейчас обмануть?
– с холодной и слегка ироничной ухмылкой мужчина поднял свои бесцветные глаза на ребёнка.
– Я знаю все слова, что были написаны здесь, и знаю лично почти всех их создателей. Ты сможешь меня хоть чем-то удивить? Мне не нужны от тебя пересказы. Эти знания должны были достаться тебе, и лишь в этом заключалось моё задание. Что же до того, что ты сейчас вознамерился выдать то немногое за длительную работу, то этим ты не смог бы ввести в заблуждение ни меня, ни Злыдню. Хочешь обманываться? Обманывайся. Кому от этого будет хуже?
– Это... это всё та птица виновата, - залепетал под всепроникающим взглядом Адам.
– Она меня отвлекала!
– Ты говоришь про феникса?
– уточнил некромансер, как бы невзначай переводя взгляд на раму чудесного зеркала.
– Я больше люблю называть его сомненьем или вторым мненьем, тем, что всегда исподволь присутствует в каждой человеческой мысли. Он по сути своей безвреден. Просто нужно было не обращать на него внимания или попробовать прогнать. Фениксы обладают по своей натуре великой способностью раскрывать сомненья, только, в отличие от людей, сгорев, они всегда могут позволить себе возродиться. Ты же, поспешно испепелив свои мысли, способен вернуть их в первозданной ценности?
– Я же не знал, господин, что он плохой! Он говорил человеческим голосом - я ему и поверил!
– Поверил лишь из-за привычной речи? Что ж забавно, - хоть выражение лица мужчины и оставалось приветливым, Адаму тут же стало не до веселья.
– У тебя очень необычный способ выбирать себе основания для доверия. Они, скажем, слишком ненадёжные. Для правдоподобности, тебе лучше было бы сознаться, что ты поверил не столько тому, кто говорит, сколько тому, что говорилось. Так звучало бы значительно лучше. Дитя, я так долго творю чудеса потому, что всегда неизменно верю в людей, но никогда не верю людям.