Семь дней Создателя
Шрифт:
— Локацию, пожалуйста. Взлёт только с разрешения Совета Распорядителей или Главного Хранителя.
— Не юродствуй — ты можешь всё.
— А ты не двурушничай. Хотел избавить мир от негодяя? Обстоятельства тебе помогли.
— Уж не ты ли сыграл роль обстоятельств? Ну, точно. Оптимизатор побывал на Костиной руке, и брат лишился рассудка. Ты убийца, Билли.
— Ты сам этого хотел и просил меня помочь.
— Я человек, мне свойственно ошибаться. А ты, киллер виртуальный, как ты мог дать такого ляпу — с Костей ушла тайна параллельных миров.
— Опять ошибаешься. Костя стал не нужен, после того, как я его отсканировал. Нет никаких тайн у параллельных миров.
Бесполезно спорить с Билли, бесполезно рвать волосы и кидаться оптимизаторами. Дело сделано. Мой брат ушёл в иной мир. Устало прилёг на диванчик. Гитару на живот. Тронул струны.
— Дарби, рому.
Когда закружило голову:
— О, бедный мой Томми, бедный мой Том,
Зачем ты покинул наш маленький дом….
На второй день Люба с барражирующего флаера обнаружила обугленные останки Константина. Отдала их мне в чёрном пакете.
— Что будешь делать?
— Хочу похоронить под платанами, рядом с могилой матери. Отпустишь?
— Лети. Когда вернёшься?
— Зачем? Разве тебе мало темы параллельных миров?
— Мне тебя не хватает, дорогой. Теперь у нас есть дочка. Ей нужен отец.
— Больше жених. А противометеоритной защитой могу заниматься в Прибалтике.
— С контактором не поможешь разобраться? Родственников твоих прозрачных из заточения кто будет извлекать?
— Вот это уж точно без меня.
Когда Любин флаер скрылся в звёздном небе, ЦУП дал "добро" на перемещение с Меркурия на Рижское взморье к известному дому под платанами.
Кажется, христианские обычаи запрещают родственникам копать могилу усопшему. Разыскал в деревне Андриса Вальдса. Он изрядно поседел, но был ещё бодреньким. Собрал сельчан, и те выкопали могилу рядом с холмиком Мирабель. Костины останки поместили в гроб. Ксёндз прочёл молитву. Два мужика застучали молотками, приколачивая крышку. Гроб опустили, закопали, водрузили католический крест.
Женщины в доме накрыли столы на поминальный ужин. В каминном зале разместились человек сорок селян. Выпили вина, поели кутьи.
Андрис поведал:
— Сам не видел, но люди говорят, ходит ночами женщина в белом. Кто в окошке со свечой видел. Кто на взморье перед грозой. Один на дороге нос к носу столкнулся.
— Дух Мирабель?
— Должно быть.
Женщины убирали со столов. Мужчины поджидали их у крыльца. Вальдс:
— Пойдём ко мне ночевать.
— Нет, я здесь.
— Не хочешь ли поселиться?
— Не знаю. Может быть.
В каминном зале восстановлен порядок. Я развёл огонь, придвинул кресло.
— Что пьём, Билли — местную горилку или виртуальный ром?
— Где гитара?
— Не тот случай.
— Почему дверь распахнута?
— Может, кто придёт.
— Ночью? Ну-ну.
Огонь потрескивал в камине. Оптимизатор кружил голову и нагнетал меланхолию. Дремал, дремал и уснул. Очнулся от дикого визга и утробного завывания — коты дрались. Вот чёрт, не дадут уснуть. Можно попросить Билли отключить слух и скоротать ночь в постели. Но пошёл разгонять. Чёрный кот и белый, выгибая спины, выясняли отношения на могильных холмиках.
— Брысь! — замахнулся.
Чёрный кот прыгнул на меня, имея явное намерение расцарапать фейс. Только куда ему. Я от пуль уворачивался на этом самом месте. Он промахнулся и исчез в темноте. Его белый соперник не являл агрессивности.
— Кис-кис, — поманил, и он доверчиво дался в руки.
Принёс домой.
— Кушать хочешь?
Отказался. Удобно устроился на моих коленях, лизал ладони и мурлыкал.
Не знаю, что на меня нашло. Гладил атласную шёрстку и плакал.
— Ах, Мирабель, Мирабель. Тебя не уберёг. Сына твоего погубил. Простишь ли?
Белый кот оказался кошкой. На мою ошибку указал Андрис Вальдс, утром навестивший дом под платанами. Ну, кошка, так кошка — пусть живёт. Не мраморных же догов заводить.
— Решил остаться? — поинтересовался бывший полицейский.
— Да, но не знаю надолго ли.
— У нас места хорошие.
— Мне надо собраться с мыслями и решить одну проблему.
— Извините, — засобирался добропорядочный селянин. — Я вас отвлекаю.
— Не в данный момент.
И он остался. Мы пили живое пиво, и говорили о днях минувших.
— Эльзу помнишь — дочку трактирщика? Скрипачка, мировая знаменитость.
— Её талант заметен был ещё тогда.
— Талант талантом, а сколько она трудилась. С утра до вечера — пили-пили, пили-пили….
— Конечно, без упорного труда одного таланта мало.
— Иные без пота славу добывают — просто везёт.
В словах старого селянина услышал упрёк в свой адрес. Вечером, после его ухода:
— Билли, готов представить на твою критику некоторые соображения по противометеоритной теме.
— Весь внимание.
Запер дверь, поднялся в мансарду. Присел в кресло у раскрытого окна. Кошка на коленях. Тут как тут чёрный кот. Устроился где-то на коньке и завывает. Сосредоточиться не даёт.
— Билли, нельзя ль погоду испортить?
— Айн момент, Создатель, селян настрою.
Гроза ударила что надо. Громы, молнии, ветрина дует, дождь сечёт. У меня окно открыто, но ни капли в мансарде — ветер с юга.