Семь дней Создателя
Шрифт:
— Всё, как просил, Создатель. Теперь выкладывай, что надумал.
— Твоя схема противометеоритной защиты не верна в принципе.
— Опровергай.
— Легко. Если взять за точку отсчёта центр Земли, скажи, в какой прогрессии будет возрастать объёмный сектор обзора на линейную единицу удаления. Видишь, даже не в геометрической, а на порядки выше. А ты пытаешься вести наблюдение не из единого центра, а системой спутников, направляя локационные волны в космическое пространство. Они не в состоянии справиться с прогрессией четырёхмерного пространства. Понятна природа чёрных дыр?
— В принципе, да. Но как их залатать?
— В той плоскости, которой ты мыслишь — никак.
— Растолкуй свою.
— Мотай на ус. Раз мы хотим защищать Солнечную систему, то светило и должно стать следящей станцией. Его лучи идут сплошным потоком, встречают препятствия, например, в виде планет, огибают и вновь смыкаются.
— Явление интерференции, — хмыкнул Билли.
— Тебе ясно, что чёрных дыр в этом случае не будет. Молчишь?
— А ты закончил?
— Вникай дальше. Знаешь, принцип паутины? Стоит несчастной цокотухе запутаться в ней, сигнал тут же передаётся пауку. Потоки солнечных лучей, заметь, неразрывных — та же паутина. Встречая на своём пути препятствия, они подают сигналы — внимание объект. И этот сигнал источник света получает гораздо раньше отражённого. То есть, в данном случае мы имеем дело со скоростями намного выше световых. На порядки.
— У меня нет информации по этому явлению.
— Не было, теперь есть. Не забыл, что на меня трудятся три грации?
— Ну, хорошо, пока нечем опровергнуть, пусть будет по-твоему. Каковы задачи в свете этих открытий?
— Найти контакт с солнцем — поставить светило на службу человечеству.
— Ты возвращаешься с темой?
— Поживу здесь. Подготовь доклад и сбрось Любе на почту.
Утром Главный Хранитель вышел на связь:
— Гладышев, что ты мне прислал?
— Направление движения. Не поскупись на мозговую атаку, и скоро у тебя будет очень надёжная противометеоритная защита.
— Ты когда прилетишь? Любочка просто чудо, такой замечательный ребёнок! Не хочешь пообщаться?
— Она предназначена в жёны Лёшке Гладышеву — поскольку другого в нашем мире нет, и если готова стать тёщей, то прошу её руки.
— Дурак ты, Гладышев, и не лечишься.
Дулась неделю.
— Так ты что, всерьёз решил поселиться в глуши?
— Чем здесь плохо?
— Меня нет.
— Может, это благо?
— Такова благодарность за полвека моей верности и твоего распутства?
— Люба, не напрягай. Скажи лучше, тема пошла?
— Строим на Меркурии станцию для изучения солнца и поиска контактов с ним, в свете твоего предложения.
— Была мозговая атака?
— Да. Много интересных деталей подсказано. Думаю, задача осуществима.
— Могу себя считать свободным от обязательств? Свободным вообще?
— Вон ты чего боишься. Успокойся, пока тема развивается успешно, тебя никто не потревожит.
— Ну и ладушки.
— Это значит, ты не прилетишь? Параллельные миры не интересны?
— Как-нибудь без меня.
— Жаль. Но учти, не будет получаться — мы тебя снова в оборот возьмём.
Жизнь моя в доме под платанами тела размеренно. Утром делал пробежку по дороге вдоль моря. Днями гулял по берегу. Белая кошка сидела на плече, либо путалась под ногами, задрав трубой хвост. Чёрный кот следил за нами, прячась в дюнах. Вечерами выл под окном или на крыше. Однажды свалился в каминную трубу. Слава Богу, там ещё не было огня. Выпрыгнул, фыркнул и забился под буфет. Сколько его ни звал — не реагировал. Открыл дверь и перестал обращать внимание. Потом слышу, под окном серенаду завёл — ну, значит, пора запираться.
Полюбил живое пиво с вяленой килькой. Каждый вечер на столике перед камином у меня то и другое. На коленях белая красавица. Как ни пытался её чем-нибудь угостить — безрезультатно. Чем питалась? Чем жила? Святым духом, должно быть. Правда, иногда пропадала куда-то. Может, мышей ловить?
Жевал рыбёшку, прихлебывал пиво, смотрел на огонь и гладил кошку. Потом она перебиралась на соседнее кресло. Я брал гитару, и начинался музыкальный вечер.
— Что спеть тебе, мурлыка? Может, эту?
У кошки четыре ноги,
Позади у неё длинный хвост….
При первых аккордах пушистое создание вытягивалось во весь рост, а потом, не без ущерба для него, начинала царапать обивку кресла.
— Не нравится? Может, эту?
Жил да был чёрный кот за углом….
Безымянная гостья прыгала на пол и с гордым видом удалялась.
Почему безымянная? Не поворачивался не только язык, но и в мыслях не мог окрестить её какой-нибудь Муркой. Конечно, глупости мистические, но…. Не случайно она здесь появилась. И кот этот драный.
Кроме прогулок и пробежек, музыкальных вечеров в компании белой кошки, у меня ещё были думы. И диалоги с Билли.
— Не мною сказано, но верно — жизнь прекрасна потому, что она конечна. Каждый миг может оказаться последним и от того он ярок и ценен. Бессмертным быть скучно.
— Может быть, если жизнь посвятить порханию над цветочной клумбой. А если есть цель, на плечах бремя ответственности, и открытия порождают новые загадки, выстраиваясь в бесконечную череду, жизнь становится мукой — мукой поисков и творчества. Такая жизнь достойна бессмертия.