Семь кило баксов
Шрифт:
Они не остановились, проехали мимо, дорога снова петляла меж кустарников и невысоких деревьев, мелькнул покосившийся указатель, три стрелки которого были направлены в разные стороны. Антон вел машину в направлении Нео-Хорио, до которого, если верить указателю, было целых восемнадцать километров, но этот путь им проделать было не суждено, потому что очень скоро им на пути попался еще один указатель, на котором по-английски было написано что-то вроде «Станция по разведению морских черепах Лара», и Антон повернул налево.
Здесь дорога была совсем уж безобразная, и им больше подошел бы джип, а не эта малолитражка, но все же, переваливаясь на
– Это и есть Лара, – сказал Антон.
Он заглушил двигатель. И только теперь Полина по-настоящему поняла, какое это пустынное место. За сетчатым ограждением, где-то внизу, шелестели невидимые отсюда волны. Легкий ветерок набегал со стороны моря. Где-то далеко кричали птицы.
В сетчатом заборе был проход. Сразу за проходом едва приметная тропинка устремлялась вниз, к песчаному пляжу, разогретый за день песок которого лизали языки волн. Здесь не было ни одной живой души, только справа, на противоположном краю пляжа, высилась деревянная будка, и на флагштоке трепыхалось выгоревшее полотнище.
Полина и Антон спустились к воде. На песке были следы людей, которые прошли здесь – когда? Может быть, вчера, а может, и неделю назад. Ветер нес с моря свежесть, и эта свежесть пьянила.
– Там, где-то впереди, через все Средиземное море – Гибралтарский пролив и Атлантика, – сказал Антон, показывая в морскую даль. – Вот там, – взмах рукой куда-то влево, где береговая линия делала изгиб и скалистые кручи вдавались в море, – километров через триста пятьдесят уже Египет, а здесь, справа, – показал в противоположную сторону, – совсем близко Турция, до нее километров семьдесят.
Полина замерла и прикрыла глаза. Она стояла на краю острова, крохотного клочка суши, затерянного в Средиземноморье. И вдруг она осознала, что вот в эту самую секунду, в этот миг ни одна живая душа на всем белом свете, не считая разве что Антона, не знала, где именно она находится и что с ней, она потерялась, исчезла, пропала, а у людей, которые ее знали прежде, она оставалась только в воспоминаниях, она была в их прошлом, а вот в настоящем она – одинокая, невидимая для всех, недосягаемая – стояла на краю суши, а прямо перед ней лежали тысячи миль морских просторов. Она никогда еще не испытывала такого чувства одиночества – к ее удивлению, оно не было горьким, оно было сладким и очень приятным, от охвативших ее ощущений легонько сжималось сердце, и хотелось длить и длить это состояние. Ласковый шепот волн, нежные прикосновения ветра и щемящее чувство быстротечности жизни.
Она открыла наконец глаза, повернула голову. Антон стоял рядом с ней, не смея нарушить ее покой. Только теперь смутная догадка шевельнулась в душе у Полины. Ведь они по пути сюда проехали множество мест, о которых рассказывал Антон, и там, наверное, было что посмотреть, но они не остановились нигде, Антон гнал и гнал машину вперед, к одному ему известной цели, а целью была Лара, пустынное место на самом, как казалось, краю Земли, где спокойно и тихо, где вдруг начинаешь понимать, что ты – лишь песчинка на теле Земли, но это вновь открывшееся знание не удручает, а вызывает прилив нежности – к самому себе, к этой земле и ко всем, кто живет, кто жил и кто еще придет на эту землю тебе на смену – тоже. Он ведь испытывал здесь те же самые чувства, что и Полина, этот Антон, он испытал их раньше, потому что раньше ее здесь оказался, и теперь привез ее сюда, чтобы и она это испытала. Так дарят самое дорогое – свои
Полина, потрясенная своим нечаянным открытием, только и смогла вымолвить:
– Спасибо!
Понял ли он? Ничего не ответил и неспешно пошел по кромке берега. Волны набегали, торопливо зализывая отпечатки подошв его ботинок.
Глава 30
А черепах они так и не увидели. Антон объяснил, что все самое интересное здесь происходит летом. Летом приплывают черепахи. Чтобы никто не потревожил их, на Ларе круглосуточно дежурят ученые, которые изучают черепашью жизнь. Как раз их непритязательного вида домик и прилепился на самом краю пляжа. Еще Антон показал разбросанные тут и там металлические сетки, которыми ученые предусмотрительно накрывали свежие кладки яиц, защищая таким образом еще не родившихся черепашек от хищных птиц и лис, охочих до лакомства.
Тем временем день догорал. Солнце уже закатилось за ближайший утес, и тень накрыла пляж. Краски поблекли.
– Нам пора, – сказал Антон.
По тропе они поднялись к машине.
– Это самые пустынные места на всем острове, – сказал Антон. – Здесь да еще вон там, к северу, – он указал рукой направление. – Там полуостров Акамас. Такое же пустынное местечко. Здесь, на побережье, люди старались не селиться.
– Почему?
– Пираты, – пояснил Антон. – Они часто грабили прибрежные селения, и людям приходилось уходить в глубь острова. Здесь все осталось таким же, каким было тысячу лет назад. Здесь нет домов, нет дорог, нет отелей. Нет ничего, кроме первозданной природы, пеших троп и маленьких бухт.
Длинные тени уже легли на дорогу, по которой катилась, переваливаясь на ухабах, их машина. Полина, еще пребывая под впечатлением испытанного ею на Ларе чувства, молчала. Молчал и Антон. Он как будто угадывал состояние своей спутницы.
Теперь они видели спрятавшееся было за утесом солнце, которое огромным ослепительным шаром висело над самым морем. Все деревья, находившиеся между путниками и солнцем, казались им черными, будто солнце их обуглило.
Знакомый щит с логотипом кока-колы, здесь Антон вдруг повернул направо, к той постройке, которую Полина приняла за летний ресторанчик.
Это действительно был ресторан. Небольшая постройка, выполняющая роль кухни, перед ней крытая навесом, но продуваемая всеми ветрами площадка со столами и стульями, а если пройти через этот импровизированный зал – вы оказывались на веранде, обращенной к морю и окаймленной невысокой, в полметра, оградой из крупного камня. С этой веранды открывался фантастический по красоте вид: огромный диск солнца садился прямо в море, вымостив от горизонта до самого берега ослепительно сверкающую солнечную дорожку, будто приглашая убежать по этой дорожке туда, где никогда не наступает ночь, где всегда светит солнце, где одни только радости и никаких тревог. Хотелось смотреть и смотреть вослед убегающему солнцу, подставляя лицо под его теплые лучи.
– Садитесь, пожалуйста, – негромко произнес Антон.
Здесь, на веранде, стоял накрытый стол, и, когда Полина за него села, солнце все так же оставалось перед нею, а Антон сел несколько сбоку, чтобы не загораживать ей фантастический вид заката.
Усатый официант налил в их бокалы густого темного вина.
– Будьте здоровы! – сказал с улыбкой Антон Полине, поднимая свой бокал.
Солнце просвечивало содержимое бокала насквозь. Цвет у вина был рубиновый.