Семь колодцев
Шрифт:
— Американским шпионам мы книг не выдаем, — нашлась она. — Обращайтесь в американское посольство.
Бух, бух, бух! Пауза.
Я, вдохновленно-счастливый, придумал еще один ка-ламбурчик, более забавный, чем все предыдущие мои шутки, но тут подошел старик в роговых очках с двумя потрепанными книгами в руках, а из вестибюля в зал вдруг хлынула стайка шумных студентов.
Моя библиотекарша изменилась в лице, строго и быстро со мной закончила, отправив меня к стеллажам выбирать книги, а сама занялась другими посетителями. Пока дед морочил ее прекрасную головку, я схватил первое попавшееся на глаза приличное издание — что-то очень старое и очень серьезное, и широким шагом вернулся к стойке. Тут только я заметил, что на груди моей милой библиотекарши висит бирка и поспешил прочитать ее имя — Татьяна.
Татьяна! Ее зовут Татьяна!
— Мне бы Шишкина! — просила студентка с крашеными прядями, с голым животиком и пирсингом в пупке.
— Какого Шишкина? — удивилась Татьяна. — Я не знаю такого писателя.
— Ой не Шишкина, а Шушкина! — поправилась студентка.
— Шушкина? Такого я тоже не слышала, — ответила она.
— Как не слышали? — изумилась обладательница серебряной змейки в пупке. — А что же мне делать?
Моя библиотекарша пожала плечами:
— Поищите, если хотите.
Студентка обернулась к своей подруге, у которой живот был прикрыт, но зато джинсы едва держались на бедрах, а из-под них выглядывала ажурная полоска трусиков:
— Прикинь, Свет, куда мы попали? Они, типа, не знают кто такой Шушкин! Во засада!
— Может быть, Шукшин? — вмешался я.
— А, блин, точно, Шукшин. Извините, что я все перепутала! — поспешила посыпать голову пеплом студентка.
— Ничего страшного, бывает! — беззлобно сказала Татьяна, видимо привыкшая к повсеместной безграмотности, и теплым светлым взглядом, который, однако, длился лишь мгновение, поблагодарила меня за помощь.
Моя книга была оформлена моментально. Я рассчитывал, что старик слиняет, студенты пойдут искать своего Шушкина, а я вновь смогу поговорить с этим удивительным созданием по имени Татьяна. Например, я был уверен, что она поинтересуется, зачем мне такая заумная книга, и мы бы немного поговорили — и я, несомненно, смог бы замутить об этом авторе пару навороченных квинтэссенций, а потом я бы что-нибудь у нее спросил, допустим, что она делает завтра днем или вечером? Но, как назло, опять набежали чертовы читатели, еще пришла какая-то дотошная баба, вроде бы даже директор этой библиотеки, поэтому Татьяна поспешила со мной распрощаться и только удостоила мое величество почти безучастным «досвиданием».
Однако я не спешил убираться восвояси. Я делал вид, что убираю книгу в сумку, а сам в упор пожирал свою вожделенную брюнетку взглядом, словно пытался внушить ей: думай обо мне, как я думаю о тебе, возжелай меня, как я в данную минуту желаю тебя. Умоляю!
Все было тщетно. Мне пора было поворачивать оглобли.
Прощай, моя любовь! Увидимся ли вновь?!
Я ретировался в вестибюль, потоптался там в жестоких сомнениях, заглянул в туалет, прочитал на стенах все объявления, изучил план эвакуации в случае пожара и, убедившись, что к Татьяне по-прежнему не подойти, вывалился на улицу — распаренный, расстроенный и заторможенный. Бух, бух, бух! Только уже в самые уши.
Две сигареты, выкуренные одна за другой, мне не помогли.
— Урну для кого здесь поставили? — выплюнула упрек маленькая подвижная пенсионерка, имея в виду два свежих окурка на асфальте, и, не дожидаясь ответа, будто опасаясь неадекватной реакции с моей стороны, шмыгнула в библиотеку…
«Вернись! — приказал я себе. — Вернись туда и поговори! Да что с тобой, Саша? Как целочка ломаешься!»
Я собрался с духом, сделал два шага в сторону библиотечной двери и… развернулся и почти бегом рванул к своей машине.
Бух, бух, бух!
Уже когда завел двигатель и взялся за руль — подумал: «Теперь ведь я знаю телефон библиотеки! И имя! Я ей просто позвоню. Возьму да и позвоню, внаглую! Прямо сегодня! Через часик, ну через два!»
без номера
Мечты, мечты… Знаете, что?
Я давно заметил что мечты всегда лучше действительности.
Как однажды сказал Михаил Боярский в одном телеинтервью, когда у него спросили, на какой машине он сейчас ездит и как насчет шестисотого «Мерседеса», о котором он давно мечтал: «Я его купил, мысленно, — ответил ленинградец в широкополой шляпе. — И после этого сразу успокоился!»
Очень умно.
И как он прав!
Зачем реально желать все самое лучшее?
Самую красивую женщину.
Самую понтовую машину.
Самый толстый кошелек.
Самый высокий особняк.
Самую длинную яхту.
Добиться этого очень тяжело.
Еще тяжелее владеть.
И почти всегда неизбежно разочарование.
А как прекрасно, дети мои, просто помечтать! Ничего не осуществляя!
Сами по себе эти фантазии — это уже некая их материализация.
И без всякого геморроя.
57
Сегодняшний день.
Со всех сторон нас окружают люди — пожилые женщины и мужчины в обносках.
Ветеран недоволен:
— Неля, это что за фраер? Тебе сколько раз говорили, чтобы ты не водила в «Китай» чужих!
— А я и не вожу! — огрызается Неля.
— А это кто? Призрак, что ли? — Ветеран ухмыляется своей шутке, оборачивается к соратникам, и те, как по команде, начинают улыбаться, похохатывать.
— Нет, это мой знакомый… Он мне помогает…
— Помощник, значит, благотворитель… — Ветеран обходит вокруг меня, внимательно осматривая с ног до головы. — Парень, а ты, случайно, не мент? Если что, знай: мы тут на законном основании. Все со всеми договорено…
— Я не мент! — спешу сообщить я, чувствуя что попал в западню, из которой вряд ли смогу выбраться собственными силами.
— Не мент? — Ветеран покусывает губу. — А может, ты извращенец? Как его там…
Не в силах вспомнить слово, он оглядывается назад, ища поддержки.
— Геронтофил! — подсказывает один из его соплеменников.
— Во-во, геронтофил. Может быть, ты геронтофил, любишь старушек. Решил нашу Нелю девственности лишить!
Ветеран смеется, а публика вокруг просто ухахатыва-ется. Улыбается и Неля.