Семь кругов яда
Шрифт:
Я размахнулась, чтобы припечать его наглую физиономию смачной пощечиной, но мою руку поймали. Но у меня была свободная еще одна рука, которая решила стать правопреемником пленной. Лицо Эврарда изменилось.
– Не драматизируй. Я подарил тебе жизнь и неприкосновенность на восемнадцать дней.
– спокойно и не свойственной ему манере ответил он. – Я знаю их возможности. И то, что случилось с утра – это только начало.
– Мерзость! – сплюнула я, все еще негодуя. – Подлец!
– И вот она вся благодарность? Повторяю. Я подарил тебе восемнадцать дней жизни и неприкосновенности! – заметил он глядя на мои пойманные в момент удара руки. – Мо-о-ожешь называть меня па-а-апой. Мне будет прия-я-ятно.
Он перехватил мои руки в одну, а потом с улыбкой поцеловал.
– Ты хоть будешь мне помогать? – я заглядывала в его глаза с мольбой.- Я же одна не справлюсь…
– Де-е-етка, ты всегда можешь на меня положи-и-иться. Желательно без оде-е-ежды, - Эврард тоже не отрывал от меня взгляда и поправляя свободной рукой мои волосы. – Но помогать я не имею права. Вот такой пердюмонокль!
Пройдя по коридору, я свернула в комнату для наших сборищ. Три города на карте были обведены зеленым цветом. Я прищурилась и попыталась разглядеть их сквозь слезы. Он заранее все просчитал. Теперь я понимаю, что вдвойне обидно. Все города были разбросаны и находились на отшибе. Один пункт назначения был рядом с дремучей кромкой леса, который простирался серо-зеленой плесенью по карте аж до самых границ. Второй населенный пункт спрятался среди гор в уютной долине, а третий не был ничем особо примечателен. Полустертые сгибами карты названия мне не говорили абсолютно ничего. Города, как города. В одном из них я даже собиралась рекрутировать, однако меня пылко отговаривали, округляя глаза так, словно там недавно открылся филиал Ада. Боль превратилась в злость и решимость. Я сопела так, что ежики ставили меня ежатам в пример, сдувала волосы, пытаясь написать список того, что мне нужно для завоеваний.
– Да чтоб тебя ежики унесли под холодильник к своим собратьям! – ругалась я, пытаясь найти хоть какие-то заметки про будущие места рекрутинга. – Воздушный шарик, возомнивший себя дирижаблем! Клизму тебе с патефонными иголками! Чудо-оборотень! Как у тебя с таким подходом еще звезда не выросла? Звезда с ушами! Нет, я, конечно, понимаю, стране всегда нужны герои, а мать рожает чудаков, но не настолько!
И тут я почувствовала, как по мне ползут руки – змеи, обвивая меня нежно-нежно.
– Мне хо-о-олодно и одино-о-око, - послышался на ухо вкрадчивый, преисполненный скорби голос. – Цвето-о-очек должна мне помо-о-очь…
– Могу укрыть матом. Сразу потеплеет, - процедила я, пытаясь скинуть его руки с себя.
– Ну почему сразу ма-а-атом. Може-е-ешь укры-ы-ыть меня собо-о-ой, цвето-о-очек! – снова прошептали мне на ухо, осторожно прихватывая губами ушко и отпуская. Сам навешал лапши, сам и ешь. Могу даже приправу дать! – Или мне приде-е-ется укры-ы-ыть себя други-и-ими цвето-о-очками?
– Но перед этим ты сложишь руки, протянешь ноги, займешь место в коробочке и не будешь подавать признаков жизни! – прорычала я, снова пытаясь освободиться. – Я тогда тебя сама укрою цветочками. Отстань, работорговец!
– Цвето-о-очек на меня обидела-а-ась? – меня снова слегка куснули губами за ухо. – Си-и-ильно?
Нет, он явно думает, что у меня между полушариями гуляет пустота. И память у меня, как у допотопного компьютера! Нет, я не обиделась! Что вы? Я обрадовалась! Меня тут поставили, как казенное имущество, назвав это высоким начальственным доверием, а я как-то не возликовала, не расцвела от радости, ударяя себя кулачонкой в грудь.
– А ты как думаешь? – закусила губу я, чувствуя, как меня нежно и отрывисто целуют в шею, играя с моим локоном волос.
– Я не зна-а-аю, - мурлыкнули мне на ухо. – Возмо-о-ожно… Хорошо, я – козе-е-ел, зато че-е-естный. Сколько стоит твое проще-е-ение? В денежно-пода-а-арочном эквивале-е-енте, если мо-о-ожно…
– Знаешь ли! – мне удалось вывернуться и отбросить его руки. – Даже в денежно-подарочном эквиваленте оно бесценно! Или ты все меряешь деньгами? Думаешь, что за деньги можно купить абсолютно все? Прощение, прощание, любовь, верность? Что-то я сомневаюсь! Не мешай, мне нужно работать! Завтра я пойду выполнять свою часть контракта!
– Како-о-ой у меня зло-о-ой цвето-о-очек! Прямо колю-ю-ючка! Ро-о-оза с шипа-а-ами. Зна-а-аешь, корсе-е-ет – это прокля-я-ятие. И его обяза-а-ательно нужно снима-а-ать, - игриво и нежно заметил Эврард, глядя на меня так, что большинство девушек уже расколдовались бы до наготы. – Я – тако-о-ой, какой я е-е-есть. Ну я поста-а-авил на тебя и... И щито поде-е-елать? А тепе-е-ерь я о-о-очень хочу, чтобы цвето-о-очек на меня переста-а-ала обижа-а-аться…
Он улыбнулся так сладко, доставая из кармана что-то сверкающее. Цепочка струилась змеей по его пальцам, а зеленое сердце-драгоценный камень отблескивал всеми гранями при свете оплывающих свечей.
– Изумите-е-ельный изумру-у-уд, - кротко заметил Эврард, плавно подползая ко мне и не сводя с меня гла-а-аз. Его рука провела по моей шее, пока зеленые болота снова затягивали меня. – Ты ведь понима-а-аешь, что де-е-еньги – это са-а-амое ва-а-ажное в жи-и-изни. Де-е-еньги на тебя никогда не обижа-а-аются. Даже, когда ты их тра-а-атишь или разме-е-ениваешь…
– Такое чувство, что когда ты смотришь на людей у тебя перед глазами ценники! – фыркнула я, отмахиваясь от наваждения. Соблазнительный камень играл гранями, поражал своей красотой и чистотой. Я чувствовала, как что-то внутри меня начинает сомневаться. Не каждый день тебе дарят такие дорогие и красивые подарки.
– От чистого се-е-ердца, - шептал Эврард, а на его губах расцветала улыбка. – Мое-е-ему обидчивому цвето-о-очку. Многие не уме-е-еют просить проще-е-ения, если оби-и-идели дорогих людей. Я оби-и-идел дорогого челове-е-ека, хотя и не понима-а-аю, что может быть оби-и-идного в том, что я в тебя пове-е-ерил, поэ-э-этому я решил подарить ему дорогой пода-а-арок.
С одной стороны, я понимала, что меня просто пытаются купить подарками. Нет в нем искреннего раскаяния. Мою щеку нежно поглаживали пальцы, а зеленые глаза смотрели так, словно гипнотизируя.
– Решил купить прощение подарком? Вместо того, чтобы раскрыть рот и сказать: «Прости, пожалуйста» ты раскрыл кошелек? – с каждой секундой соблазн был все сильней.
– Мно-о-огие люди даже не пыта-а-аются, - с улыбкой заметил Эврард, видя мое колебание и замешательство. – Мно-о-огие оби-и-идели и прошли ми-и-имо. Это я тут стара-а-аюсь… Ра-а-азве твой, как ты говоришь, муж, кажды-ы-ый раз дарил тебе что-то краси-и-ивое в качестве скромного знака примире-е-ения? Сомнева-а-аюсь. Он просто обижа-а-ался на тебя-я-я в отве-е-ет, уходи-и-ил в комна-а-ату, хлопа-а-ал дверью и ждал, когда ты сама прибежи-и-ишь мири-и-иться. А потом до-о-олго лома-а-ался. Так что не вре-е-едничай, цвето-о-очек.