Чтение онлайн

на главную

Жанры

Семь месяцев бесконечности
Шрифт:
17 августа, четверг, двадцать второй день.

Сегодня утром рекордно низкая температура (минус 42 градуса), но безветрие. Утром в 6 часов я выскочил из палатки принять снежный душ и буквально застыл на месте: так великолепна и величественна была открывшаяся передо мной картина зимнего утра. Серебристый холодный свет полной луны освещал наш пробуждающийся лагерь и темные, хорошо различимые на белом снегу даже в утреннем полумраке силуэты плотно свернувшихся в клубочек собак. Луна казалась настолько огромной, что отчетливо были заметны оспины кратеров на ее пожелтевшем одутловатом лице. Остров Франсиса белел своей снежной шапкой на фоне фиолетового, начинавшего светлеть неба. Примерно в то время, как Франсис еще только начинал белеть, мои босые ноги, стоящие на снегу, уже давно стали белыми, так что пришлось нырнуть в палатку и отогревать их на чайнике. В течение дня температура не повысилась, продолжали идти по рыхлому снегу, от собак валил пар и, подгоняемый едва ощутимым ветерком, стелился над поверхностью ледника легким серебристым туманом. Прошли за день все те же 19 километров, горы становились все ближе.

18 августа, пятница, двадцать третий день.

Температура продолжала оставаться низкой (утром минус 39 градусов), глубокий снег, собаки Джефа, бессменно шедшие впереди, устали. Поменяли упряжки, и вперед ушла упряжка Кейзо.

Оказалось, и мужчины кое-чего стоят в нашей трудной, беспорядочной жизни. Весь день лидировал Кутаан, вожак Кейзо, и на удивление правильно исполнял команды. На удивление потому, что Кутаан и внешним своим видом, и повадками никак не походил на сообразительную собаку. Его в общем-то неплохой экстерьер портили тускловатые, маловыразительные, узко посаженные глаза. Он одинаково равнодушно реагировал на похвалы и ругательства в свой адрес и поэтому не пользовался особой любовью ни у кого из нас, за исключением, может быть, только Кейзо. Но сегодня он был молодцом и четко выполнял команды Кейзо, к немалому,

как мне кажется, удивлению последнего. Координаты: 67,8° ю. ш., 64,6° з. д.

19 августа, суббота, двадцать четвертый день.

Сегодня температура немного повысилась, весь день около минус 25 градусов, но снег стал еще более рыхлым. Накануне вечером после остановки Дахо вырыл шурф и оценил толщину свежего зимнего снега: она оказалась очень большой — около метра. Чтобы как-то облегчить движение собакам, я, Дахо и Жан-Луи вышли вперед и начали уплотнять снег лыжами перед первой упряжкой. В результате до 14 часов прошли 16 километров, но опять скатившийся внезапно с гор ветер нас остановил. Скорость ветра в порывах свыше 25 метров в секунду. Разбили лагерь и при этом чуть было не потеряли палатку. Порыв ветра вырвал из наших рук закрепленный только на двух колышках внутренний чехол и, кувыркая его по снегу, покатил все в ту же сторону злополучного моря Эдделла. Мы с Уиллом и подоспевший на помощь Джеф, как три тигра, бросились на нее и прижали к снегу. Не давая палатке опомниться, мы накрыли ее чехлом, быстро — работая в три лопаты — присыпали ее снегом и только после этого перевели дух. Естественно, не успели мы поставить лагерь, ветер стал стихать (мой анемометр показал лишь 14–20 метров в секунду), но весьма недвусмысленная облачность с запада и резкое (до минус 15 градусов) повышение температуры убедили нас в правильности принятого решения. Сегодня в связи с ранней остановкой в нашей палатке был пир и банный день. Уилл приготовил на ужин фирменное блюдо «бефсти-герофф». Он отварил мясо, затем, разрывая его руками, отделил его от хрящей — хрящи для Горди (самый крупный наш пес, которого Уилл привечал более всего), затем разорвал мясо опять-таки руками на мелкие куски и загрузил в бульон, добавил туда же пару пакетов растворимого супа, граммов сто двадцать масла, граммов двести сыра и, естественно, перец и специи. В результате получилось некое «сусло» темно-коричневого цвета, кишащее калориями и прочими неожиданностями. Это сусло добавили в отваренный ранее рис, после чего блюдо было готово. Как шеф-повар Уилл занимался раздачей, постоянно норовя подложить мне побольше и не стараясь хоть как-то разнообразить аргументацию своих противоправных действий. Еще со времен Гренландии я каждый день слышу однообразное, но всякий раз звучащее по-разному: «Тебе надо, ты у нас растущий парень!» Против этого трудно, да и не надо возражать. Банная процедура Уилла также достойна упоминания. Он включал примус «погромче», раздевался донага и садился в позе «лотос» на спальный мешок. Извлекая откуда-то из своих многочисленных сумочек тряпицу подозрительно неопределенного цвета, он окунал ее в свою универсальную эмалированную кружку, купленную по случаю в Москве, и, жмурясь от блаженства, начинал протирать тело. Процесс завершался бритьем и сменой белья. Уилл становился неузнаваем. Такая баня бывала раз в две — две с половиной недели. День был закончен, до третьего склада с продовольствием оставалось 10 километров.

20 августа, воскресенье, двадцать пятый день.

Исторический день: мы свернули в горы, пройдя около 360 километров по леднику Ларсена. Этот начальный участок маршрута был относительно спокойным как в смысле погоды, так и в смысле поверхности, и он вселил в нас определенный оптимизм и веру в осуществимость всего задуманного нами Великого маршрута.

Третий склад с продовольствием находился за нунатаками Три Слайс, что в переводе означает Три Ломтя, и действительно эта скала, видневшаяся впереди и слева от нас, при определенном ракурсе напоминала три лежащих рядом на белой скатерти ледника куска черного хлеба. С северо-восточного склона ее сползал голубой язык висячего ледника.

По мере приближения к горам рельеф поверхности изменялся: рыхлый снег уступал место более плотному, и «ледниковые волны», более пологие и длинные на леднике, становились, как это обычно и бывает около берега, круче и короче. Поэтому идущие впереди меня упряжки то и дело скрывались из вида, и, только взобравшись на очередной гребень, я мог оценить крутизну и протяженность следующего спуска и решить, надо ли притормаживать собак или можно дать им полную волю. И вот тут, когда мы уже выбрались на относительно ровную поверхность в непосредственной близости от нунатаков, мы получили первое, но чрезвычайно серьезное предупреждение этой таинственной, внушающей одновременно какое-то смутное чувство тревоги и совершенно ясное чувство восхищения горной страны, в которую мы вступали. Упряжка Джефа, шедшая впереди метрах в ста перед остальными, внезапно остановилась. Я не придал значения этой остановке — они часто случались у нас по разным причинам и прежде — до тех пор, пока не увидел, что Джеф выбежал нам навстречу и делает знак всем остановиться. Этот знак — скрещенные над головой лыжные палки — был понятен всем без исключения. Я остановил свою упряжку, застопорил ее якорем и подъехал поближе посмотреть в чем же дело. То, что я увидел, подтвердило мои опасения — в упряжке Джефа не хватало трех собак. На их месте зияла черная дыра, в которой скрывались оранжевые, особенно яркие на фоне снега веревки. Судя по их натянутости, собаки должны были быть на весу, однако ни визга, ни стона, ни лая слышно не было. Оставшиеся на поверхности собаки тоже молчали. Эта тишина, а также бесшумно скользящие с вершин совсем уже близких гор, как бы крадущиеся к нам грязно-белые облака производили совершенно жуткое впечатление. На мгновение мы просто оцепенели. Первым пришел в себя Джеф — он принялся быстро разматывать специально приготовленную для спасательных операций в трещинах длинную альпинистскую веревку, висевшую на стойке его нарт, укладывая ее на снег большими кольцами. Жан-Луи, наиболее опытный из нас альпинист, бросился ему помогать. Мы с Кейзо, стоя на лыжах, придерживали находящихся в непосредственной близости от трещины и прямо на ней собак Джефа. Дахо держал нарты, Уилл — фотоаппарат. Разматывая веревку, Джеф рассказывал, что как раз в тот момент, когда он только подумал о том, чтобы выйти вперед разведывать дорогу, так как заметил слева и справа по курсу характерные для снежных мостов понижения рельефа, три собаки (две шедшие за Тьюли — Спиннер и Джоки — и Пап, левая собака из следующей пары) исчезли в трещине; Тьюли же, бегущая впереди на более длинной веревке, каким-то чудом трещину проскочила. Привязав веревку к нартам и обвязав себя ею за пояс Жан-Луи подошел к трещине и лег на живот рядом с обвалившимся краем, свесив голову в провал. Уже в следующее мгновение он крикнул нам: «О'кей! Кажется, все в порядке. Я вижу всех трех собак — две висят в постромках в двух метрах подо мной, а одна упала вниз, но, к счастью, неглубоко — прямо на снежный карниз, находящийся на глубине метров семи — десяти!» Джеф подполз к Жану-Луи, и они вдвоем одну за другой извлекли тех двух собак, которые имели счастье остаться в постромках. Это были Пап и Джоки. Появление на поверхности этих чудом избежавших гибели собак не вызвало никаких особенных эмоций у их четвероногих собратьев, поскольку ни они, ни сами спасенные просто не поняли, что, собственно, произошло и что могло произойти, вывались они из постромок и окажись этот спасательный снежный карниз всего в метре правее или левее. Начались спасательные операции по извлечению Спиннера, черневшего спиной в темно-голубом полумраке трещины. Жан-Луи спустился вниз, затем мы подали ему веревку с привязанными к ней постромками Спиннера. Жан-Луи не без труда, полувися в тесноте трещины, надел постромки на собаку. Нам сверху было слышно, как он беседует со Спиннером, убеждая его не волноваться. Наконец он крикнул нам: «О'кей! Можно тащить». Мы начали дружно вытаскивать веревку, а Жан-Луи, поднимаясь следом, страховал собаку снизу. Наконец-то — ура! — над кромкой трещины появилась голова Спиннера, и вскоре уже сам он весь оказался на поверхности. Как ни в чем не бывало он с наслаждением отряхнулся, вибрируя всем — от кончиков ушей до кончика хвоста — телом и медленно отошел от трещины, всем своим независимым видом как бы говоря: «Эка невидаль, трещины, ничего страшного. Подумаешь, упал. Иной раз здесь на поверхности больше достается!» У Спиннера вот уже около года не прекращалось вооруженное противостояние со Стигером, очевидно, несправедливо наказавшим его во время тренировок на ранчо еще перед Гренландией. С тех пор Спиннер неизменно облаивал Уилла каждый раз, когда тот проходил мимо, и, несмотря на многократные попытки Уилла с помощью разного рода подачек вновь снискать его расположение, пес не унимался. Именно такого рода несправедливости собачьей жизни и имел, наверное, в виду Спиннер, сравнивая их с моральным и физическим уроном, нанесенным ему падением в трещину.

С помощью лыжных палок прощупали поверхность, определяя направление трещины, после чего приняли решение объехать ее справа от провала в наиболее узком месте — здесь уже от собак требовалась максимальная прыть. Одна за другой все упряжки благополучно миновали опасный участок. Джеф вышел вперед на лыжах, чтобы пощупать дорогу и выбрать участок для стоянки поближе к тому месту, где он оставил склад с продовольствием, когда в январе прилетал сюда на «Твин оттере». За весь день прошли 19 километров и остановились в точке с координатами: 68,05° ю. ш., 65,01° з. д.

21 августа, понедельник, двадцать шестой день.

Накануне вечером, когда мы ставили лагерь, Джеф и Жан-Луи предприняли попытку отыскать склад. У Джефа были с собой сделанные в январе фотографии, на которых было видно положение склада относительно нунатаков Три Слайс. Эти нунатаки, три вершины которых отчетливо прорисовывались километрах в трех позади, были нашим единственным ориентиром для поисков склада. От них в юго-западном направлении тянулся гигантский пологий снежный гребень, как бы связывающий эти одиноко стоящие скалы с горными массивами полуострова Йерг. Дойдя вместе до подножия этого гребня, Джеф и Жан-Луи разделились и пошли в противоположные стороны. В наступающих сумерках нам были достаточно отчетливо видны их маленькие на фоне снежного гребня фигурки, периодически останавливающиеся, чтобы получше осмотреться. Быстро темнело, продолжать поиски было бессмысленно, и ребята вернулись в лагерь.

Сегодняшний день принес потепление до минус 20 градусов и пургу. С утра видимость менее 50 метров, ветер около 25 метров в секунду, так что поиски невозможны. Сидели в палатках. Я сочинял поздравительные стихи Уиллу на предстоящий 27 августа полукруглый юбилей: ему исполнялось 45 лет. Необычность этого в общем-то привычного для меня занятия заключалась в том, что сочинять надо было на английском языке. Буквально каждая строчка приводила к противоречию между ее содержанием и способом выражения этого содержания, ограниченным крайне скудным словарным запасом. В этой постоянной борьбе на удивление быстро рождались все новые и новые строки. Примус был выключен, поскольку из-за не слишком тщательной установки палатки накануне между наружным и внутренним чехлами на потолке набилось много снега и при работающем примусе теплый воздух и поднимаемые им вверх испарения конденсировались на холодном потолке и падали вниз редкими, но крупными каплями, причем почему-то именно на страницы моей поэтической тетради, в результате чего и без того туманный смысл моих «аглицких» стихов становился еще более расплывчатым. Уилл рисовал эскизы дома-обсерватории, который он задумал построить у себя на ранчо. Судя по его наброскам, это должно было быть нечто грандиозное о пяти этажах, с огромным куполом, большими причудливой формы окнами, одно из которых — овальной формы — он и вычерчивал сейчас, позаимствовав для этой цели у меня иголку с нитками. Воткнув две иголки в точки предполагаемых фокусов овала и накинув на обе иглы связанную кольцом нитку, он чрезвычайно изящно простой шариковой ручкой, прикрепленной к кольцу, вычерчивал эллипс. Ай да Уилл! Ай да погонщик собак! Да это же крупнейший геометр среди нас! Заметив, какой эффект произвело на меня его нехитрое приспособление, Уилл остался очень доволен. К полудню ветер немного стих — настолько, что мы смогли собраться вместе в палатке Жана-Луи и обсудить создавшуюся ситуацию. Приняли решение продолжить поиски склада, как только позволит видимость, и, если они и сегодня закончатся безрезультатно, в чем уже практически никто, за исключением меня и Жана-Луи, не сомневался, прекратить поиски и продолжить движение. При подготовке экспедиции мы проигрывали такой вариант с потерей склада, поэтому сейчас на нартах у нас имелся десятидневный запас продовольствия, корма для собак и горючего. Следующий самолет должен был доставить к нам киногруппу через три-четыре дня, и мы могли попросить подвезти нам немного продовольствия на случай, если и следующий склад не будет найден. Джеф предложил немного сократить маршрут. Он показал на карте, как можно попасть в залив Мобил-Ойл, не огибая полуостров Йерг с северо-востока, как мы первоначально планировали, а пройдя напрямик через два перевала, что даст возможность сэкономить время и сократить маршрут на 30 километров. Сомнения в том, что мы отыщем склад, были вызваны не только неудачными поисками накануне и плохой погодой сейчас, но и тем, что ночью мы все отчетливо слышали, как «дышит» ледник. Сухие щелчки, а иногда и просто «выстрелы» трещин свидетельствовали о том, что ледник в этом районе очень подвижен и что, возможно, наш склад за прошедшие семь месяцев сместился значительно в сторону от того места, где был установлен. Мы рассматривали версию о том, что его могло занести снегом, однако это было маловероятно. Трудно было предположить, что за это время могло выпасть более 3,5 метра снега. Поэтому решили искать в основном ниже «по течению» ледника. Однако погода позволила нам приступить к поискам только к вечеру, когда видимость улучшилась до одного километра. На поиски отправились мы с Джефом. Я пошел в сторону нунатаков, считая, что лагерь находится, дальше «по течению» от склада, а Джеф, придерживавшийся противоположной точки зрения, пошел вниз «по течению» от лагеря. Дул довольно сильный ветер, который поднял снежную пыль, скользящую вдоль поверхности гибкими, лавирующими между застругов ручейками. Иногда во время особенно резких порывов эти ручейки сливались в огромный летящий вдоль поверхности и скрывающий ее сплошной поток; белая плотная пелена его временами заслоняла и Джефа, и казавшиеся очень далекими палатки лагеря. Над всей этой мелкой снежной суетой невозмутимо и непоколебимо возвышались темные скалы нунатаков, придававшие мне всякий раз при взгляде на них уверенность в том, что даже если я и не найду склада, то дорогу обратно в лагерь уж найду наверняка. Поискав в своем районе и не найдя ничего похожего на склад или вероятное место его захоронения, я скатился с попутным ветром поближе к Джефу и продолжал поиски там, но, увы, безрезультатно. Наступающая темнота прервала наше занятие, и мы вместе вернулись в лагерь. Объяснять ничего не пришлось — и так все было ясно. Жан-Луи вышел на связь и сообщил Крике и Джону о нашем решении идти дальше. Мы попросили Джона загрузить в самолет корм для собак и запасные нарты для нас с Уиллом.

22 августа, вторник, двадцать седьмой день.

С утра снег, белая мгла, минус 27 градусов, гор не видно, вокруг сплошное молоко, однако решили выходить. Нарты, которые успело полностью занести за вчерашний день, пришлось долго раскапывать. На месте лагеря остались огромные снежные бугры — надувы за нартами и палатками. Движение началось с того, что нарты Уилла, наехав на один из таких снежных бугров, перевернулись и вся поклажа рассыпалась, так что пришлось все перепаковывать заново. Тем временем Джеф и Кейзо на своих упряжках ушли вперед и растворились в белой пелене падающего снега. След их был виден хорошо, поэтому собаки Уилла, ведомые опытным Сэмом, уверенно по нему шли. Поверхность была идеальной для скольжения: вчера во время пурги из-за сильного ветра снег не одерживался на открытых участках, а сегодня, когда ветер ему не мешал, снег аккуратно покрыл твердую поверхность ледника тонким белым пушистым ковриком, скользить по которому было легко и приятно. После неудачных поисков склада с продовольствием нарты наши стали заметно легче и не доставляли особых забот отдохнувшим за сутки собакам. По их настроению было видно, что сегодняшний день им в радость. Мы шли, прижимаясь к северным склонам гор полуострова Йерг, в глубь ледникового залива Трейл. О существовании гор слева от нас можно было только догадываться по едва угадываемым в белой мгле расплывчатым силуэтам, причем абсолютно ничего не говорило о том, что и справа от нас тоже есть горы. Часа через два снегопад прекратился и окружающий нас пейзаж стал преображаться прямо на глазах. Сначала проявились как будто светящиеся изнутри голубые сколы висячих ледников слева от нашего курса, затем постепенно стали проявляться и поддерживающие эти ледники горы. Казалось, что мы ехали вдоль края огромного сказочного пирога, щедро политого густым тягучим голубоватым кремом, присыпанным сахарной пудрой. Было похоже, будто какой-то сказочный великан, не дождавшись, пока весь пирог пропитается, в нетерпении кусок за куском отламывал его с края и крем медленно стекал по краям свежих разломов. На обед остановились прямо перед подъемом на перевал, зажатый между двумя очень крутыми горными склонами, на которых каким-то чудом держались растрескавшиеся языки ледников. Седловина перевала напоминала вершину застывшего водопада, низвергавшегося мощным широким потоком прямо на нас. За вершиной кроме неба ничего не просматривалось, поэтому мы сделали вывод, что это и был тот самый перевал Стаб, который мы отыскали на карте и который был нам нужен. По обеим сторонам этого потока снизу отчетливо виднелись огромные голубые трещины, поэтому мы решили подниматься посередине.

Подъем оказался круче, чем можно было бы предположить издали, и собаки, несмотря на помощь с нашей стороны, быстро выдыхались, так что лыжи пришлось снять, чтобы было удобнее подталкивать нарты. Особенно трудно приходилось на многочисленных скрытых под глубоким снегом террасах, когда мои небольшие нарты становились чуть ли не на дыбы. Подталкивая нарты плечом и одновременно приободряя собак энергичным «Оп! Оп! Оп!», я вслед за моими друзьями преодолевал уступ за уступом, пока вдруг на одном из них не почувствовал, как нарты, вместо того чтобы медленно ползти вверх, тяжело навалились на меня, так что я, попятившись, стал терять завоеванные прежде с таким трудом позиции. Когда я, не отрывая рук от нарт, поднял голову, то увидел удалявшуюся от меня вверх по склону красивой и резвой иноходью свою упряжку из пяти собак с Тимом во главе. Кусок разорванной оранжевой веревки безвольно волочился следом. Обернувшийся на мои крики Кейзо, сразу оценив ситуацию, побежал наперехват, проваливаясь в глубоком снегу. Увидевший это Томми попытался потянуть всю упряжку влево, но, к счастью, остальные собаки в своем желании воссоединиться со своей родной упряжкой пересилили центробежные устремления Томми и продолжали бежать вверх по склону прямо в направлении Кейзо. Я подоспел как раз в тот момент, когда Кейзо, ухватив за ошейник Тима, остановил собак. Теперь главной задачей было вернуть их к нартам, что, естественно, никак не совпадало с их желанием. Пришлось, едва переведя дух после преодоленного на рысях подъема, начать долгие дипломатические переговоры с собаками, сопровождавшиеся плавным и медленным поворотом Тима в нужную сторону, то есть вниз по склону. Так, неторопливо — я, ведя Тима «на поводу», а Кейзо, держа Пэнду за постромки, — мы подвели собак к нартам. Завязав веревку вдвое и подцепив нарты, я продолжил подъем. На вершину перевала мы взобрались, когда солнце уже катилось по вершинам рельефно вырисовывавшихся на западе гор. Мы находились как раз на самой седловине перевала и не видели еще предстоящего нам назавтра спуска. Зато с этой высоты прекрасно просматривались гигантская подкова ледникового залива Трейд и ломаная ниточка наших следов, теряющаяся на горизонте. Был удивительно мягкий вечер — пожалуй, за всю экспедицию ни я, ни мои товарищи не смогли бы припомнить второго такого. Теплый, бело-розовый цвет снега на склонах гор, обращенных к заходящему солнцу, и холодный, безжизненный, темно-голубой и фиолетовый цвет его в ущельях гор и на теневой стороне, абсолютное безветрие и тишина, нарушаемая только нашими разговорами и ленивым переругиванием накормленных, устраивающихся на ночлег собак, совершенно ясное без единого облачка темнеющее небо и еще пока малозаметные, но начинающие разгораться звезды. В этот день мы прошли около 23 километров. Координаты: 68,2° ю. ш., 65,2° з. д.

Поделиться:
Популярные книги

Мимик нового Мира 13

Северный Лис
12. Мимик!
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 13

Идеальный мир для Лекаря 15

Сапфир Олег
15. Лекарь
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическая фантастика
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 15

Адепт: Обучение. Каникулы [СИ]

Бубела Олег Николаевич
6. Совсем не герой
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
9.15
рейтинг книги
Адепт: Обучение. Каникулы [СИ]

Ты всё ещё моя

Тодорова Елена
4. Под запретом
Любовные романы:
современные любовные романы
7.00
рейтинг книги
Ты всё ещё моя

Враг из прошлого тысячелетия

Еслер Андрей
4. Соприкосновение миров
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Враг из прошлого тысячелетия

Возвышение Меркурия. Книга 7

Кронос Александр
7. Меркурий
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия. Книга 7

Книга пяти колец

Зайцев Константин
1. Книга пяти колец
Фантастика:
фэнтези
6.00
рейтинг книги
Книга пяти колец

Кодекс Охотника. Книга XIII

Винокуров Юрий
13. Кодекс Охотника
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
7.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XIII

Вперед в прошлое 3

Ратманов Денис
3. Вперёд в прошлое
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Вперед в прошлое 3

Идущий в тени 4

Амврелий Марк
4. Идущий в тени
Фантастика:
боевая фантастика
6.58
рейтинг книги
Идущий в тени 4

Кодекс Охотника. Книга VI

Винокуров Юрий
6. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга VI

Кодекс Охотника. Книга XII

Винокуров Юрий
12. Кодекс Охотника
Фантастика:
боевая фантастика
городское фэнтези
аниме
7.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XII

Мимик нового Мира 7

Северный Лис
6. Мимик!
Фантастика:
юмористическое фэнтези
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 7

Сыночек в награду. Подари мне любовь

Лесневская Вероника
1. Суровые отцы
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Сыночек в награду. Подари мне любовь