Семь понедельников подряд
Шрифт:
Словно в ответ на мои мысли к калитке подошел невысокого роста невзрачный мужичок с корзинкой дикого щавеля – наверно, из леса. На бродяжку и пьянчужку он никак не походил. Одет хоть и бедно, но аккуратно и чисто, темные волосы с проседью и черная бородка аккуратно подстрижены. Даже ногти на руках в полном порядке, что вообще для сельского жителя большая редкость.
Открыв калитку, немой внимательно посмотрел на меня и вдруг улыбнулся. Придерживая калитку, он махнул рукой, приглашая подойти поближе. Я подошла и, почему-то чувствуя себя идиоткой, поздоровалась.
Отойдя подальше, я воровато оглянулась и бросила щавель в самую середину густой крапивной заросли. И в эту минуту мне стало нестерпимо стыдно, аж в жар бросило. Ну, не люблю я щавель, но выбрасывать-то зачем? Человек старался, собирал… Иногда бывают моменты, когда я себя просто не выношу.
Какой-то запах… Да, я почувствовала его, еще когда подошла к немому, а теперь так пахли мои руки, в которых я держала щавель. Чуть-чуть, почти неуловимо. Запах не был неприятным, но раздражал своей непонятной знакомостью.
Лешка частенько смеялся и предлагал мне идти работать на парфюмерную фабрику нюхачкой. У меня неважно обстоит дело с музыкальным слухом, я плохо разбираюсь в оттенках цветов, но вот запахи… Если бы я верила в переселение душ, то непременно решила бы, что в прошлой жизни была овчаркой. Каждый запах, неважно, приятный или нет, для меня не просто какое-то чувственное ощущение, но особое состояние и очень сложные ассоциации. Стоит почувствовать знакомый запах – и я не просто вспоминаю какое-то событие, с ним связанное, а словно в одно мгновение заново переживаю этот отрезок времени во всей его яркости и полноте. И поэтому никогда не покупаю одни и те же духи два раза: каждый запах – это определенный период жизни, который нельзя повторить.
Этотзапах определенно был мне знаком.
В последние дни моя жизнь так же определенно состояла из одних дежавю: смутно знакомые лица, едва уловимые похожие запахи, повторяющиеся ситуации.
Я попыталась махнуть на загадку рукой, но, как водится, только раззадорила себя. Шла и до мозгового скрипа пыталась вспомнить: в поезде? На вокзале? В магазине? Ничего не выходило.
На углу, почти у самого дома Таисии, меня догнала Светка – по-прежнему расстроенная до чертиков. Я вспомнила бессмертное творение Эдгара По и слова старого негра Юпа: «хозяина укусил золотой жук».
– Девочки, - вкрадчиво, заметно волнуясь, произнес где-то сзади женский голос.
Мы обернулись и увидели тощенькую востроносую женщину в светлом платье стандартного сельского фасона. Она как-то испуганно озиралась и прижималась к забору, стараясь быть как можно незаметнее.
– Можно вас на минуточку?
Светка посмотрела на меня, поджав губы: вот видишь, я была права, начинается!
Мы подошли поближе, женщина покрутила головой, проверяя, не видит ли кто, и зашептала:
– Девочки, вы только не сердитесь, про вас тут такое рассказывают… Может, вы мне сможете помочь, а? Я вам заплачу.
– А что такое? – закусив губу, чтобы не рассмеяться, спросила Светка.
– Понимаете, у меня… любовь была… с агрономом нашим, Володей. Я думала, он женится, а он… - тут женщина некрасиво отквасила челюсть и зашмыгала носом.
– Понятно, - сделала заключение Светка. – А он теперь крутит шуры-муры с колхозным счетоводом.
– Не-е-ет, с бух-ха-а-алтером. Вы же можете его… ну, обратно вернуть. Ведь можете?
– Если с бух-халтером, то вряд ли. – Я пихнула Светку в бок, но та сделала вид, что не заметила. – И потом, понимаете, у нас лицензии нет. А без лицензии нельзя.
– Но я ведь никому не скажу. Никто же не узнает.
– ОН все знает, - грозно нахмурилась Светка. – Плохо будет и вам, и нам. И Володе вашему.
Это она зря сказала – тетка носом шмыгать мгновенно прекратила и задумалась: может, и ничего, а? Раз уж нельзя вернуть, то пусть ему будет плохо. А то, что заодно будет плохо мне и еще кому-то – ну и ладно. Готов жабу проглотить, чтоб другому насолить.
– А может, все-таки попробовать? – нудела она. – Я хорошо заплачу.
– Нет уж, я себе не враг, - отрезала Светка. – Даже за большие деньги.
Вот с этим я могла бы поспорить, но предпочла воздержаться.
Тетка ушла разочарованная.
– Видала? – сразу повеселела Светка. – Вот значит грамотный пиар. Мы могли бы здесь большие деньги зашибить. Особенно если бы сказали: «Никому не говорите, это только для вас, в виде исключения». Вот народ потянулся бы! Можно было бы вообще ничего не делать, только руками помахать и пошептать что-нибудь. А уж если б что-нибудь случайно совпало – вообще туши свет. Отбою не было бы от клиентов.
– Тогда чего ж ты отказалась? – мрачно поинтересовалась я. – Не сокровища графские, так хоть какой заработок. Хватило б долги отдать.
– Я подумаю, - кивнула Светка.
– Только меня в это не впутывай.
– Ну да, конечно, ты же у нас добропорядочная христианка, тебе нельзя такой мерзостью заниматься.
– Представь себе, - огрызнулась я. – Никому нельзя.
– Да. Только некоторым очень даже можно. То-то их развелось как собак нерезаных – маги, экстрасенсы, колдуны. Было б это невыгодно – их не было бы.
– Кому выгодно-то? – взвилась я. – Да ты хоть знаешь …
Тут я осеклась, поймав себя на желании встать в позу и прочитать проповедь. Нет уж, себе дороже. Махнула и пошла в дом.
– Ах-ах-ах, какие мы праведные! – Светка плелась сзади и фыркала, как тюлень. – Ты еще в церковь сходи, на исповедь. Ах, батюшка, меня случайно за сатанистку приняли, поколдовать попросили.
– Ну и пойду. И тебя не спрошу!
То, что я за эти два дня так и не дошла до церкви, действительно было странным. То ли она меня так во сне напугала, то ли что – не знаю. Пожалуй, можно и сходить. Вот только ничего платьеобразного у меня нет. Попросить у Таисии юбку? Тогда уж лучше скатерть – обернуться вокруг. Разве что платочек.