Семь снов черного кота
Шрифт:
– Вы меня не совсем правильно поняли Дмитрий. Скажите, вы слышали что-нибудь про кота Шредингера?
– Это тот, который сидел в черном ящике?
– Да! Там, если вы помните, еще была радиоактивная частица с вероятностью распада один к двум и баллон с ядовитым газом, который открывался в случае распада этой частицы. Так вот получалось, что кот в черном ящике был жив с вероятностью 1/2 и соответственно с той же вероятностью мертв.
– Извините профессор, - перебил Димка ученого, - а нельзя объяснить как-то попроще, без всяких котов?
– Объяснять следует так просто, как только возможно, но не проще! – строго возразил профессор, - Сейчас вы, Дмитрий, как и тот кот, находитесь в суперпозиции двух состояний: жизни и смерти и только в момент наблюдения коллапсируете к одному из них.
– Бред какой-то! – не выдержал Димка, - я не могу быть мертв с вероятностью 1/2 , я же не кот!
– А в чем разница?
– Ну, как? – Димка слега смутился, - Ведь я же мыслю, следовательно, я существую! И потом где голубой туннель, светящееся существо и так далее? Ничего этого я не видел!
– Вы же умный человек, Дмитрий! Неужели вы верите в эти сказки? А впрочем, мы уже пришли!
* * *
На следующий день Александр взялся учить Димку игре в теннис и загонял его до такой степени, что уже через час занятий им пришлось сделать перерыв.
– Скажите, Александр, - спросил Димка, вытирая майкой пот – А вы давно играете? У вас такой удар! Я, наверное, никогда так не научусь!
– Научитесь! – ответил Александр, - У нас впереди вечность!
– Про вечность я уже слышал от профессора. И про Харона, который обратно не перевозит. Я вот только одного не могу понять, вот вы здесь как я понимаю уже больше двух тысяч лет! Неужели за это время нельзя было ничего придумать? Украсть лодку, построить плот или переплыть реку вплавь, наконец?
– Плавать я не умею, - сказал Александр, - впрочем, в данном случае это вряд ли бы пригодилось. Воды Стикса дарят людям забвение, едва вы ступите в воду как превратитесь в ничего не помнящего идиота. Таких держат в восточном крыле, в палате № 6. А плот строить не из чего, местные деревья тяжелее воды. Хотя если бы даже и удалось построить плот или украсть лодку, то, как плыть в таком тумане? Куда бы вы ни поплыли, все равно вернетесь назад! Впрочем, хватит пустых разговоров, берите ракетку!
– Подождите Александр, - остановил его Димка, - Еще один вопрос. Профессор говорил про какое-то дерево в середине сада, плоды которого якобы нельзя есть, они что ядовиты?
– Этого не знает никто, - ответил Александр, - Потому как есть их, никто не пытался. Из нас, по крайней мере. Но дело даже не в этом. Просто… ну как бы вам это объяснить? Ладно, идемте, я покажу вам это дерево, и вы все поймете! Ракетку оставьте здесь, ее никто не возьмет!
Они шли некоторое время по узкой тропинке среди тенистых деревьев и, наконец, вышли на поляну, посреди которой росла самая обычная яблоня. Хотя нет, яблоня была не совсем обычная, она была очень большая, и яблоки на ней тоже были крупные спелые и весьма аппетитные на вид.
– Так ведь это яблоня! – с разочарованием проговорил Димка.
– Разумеется, - согласился Александр, - а вы что хотели здесь увидеть?
– И что же, по-вашему, я должен был понять, увидев самую обычную яблоню? Хотя постойте, кажется, я начинаю догадываться! Вы, верно, читали библию?
– Нет, я предпочитаю классических авторов: Аристотель, Платон, Гераклит. Хотя Николай Васильевич иногда читает нам главы из священного писания по памяти. Но дело не в этом, поверьте! Скажите, вы слышали Голос?
– Какой голос? У меня и профессор тоже спрашивал про голос! Что за голос?
– Значит, не слышали, - задумчиво проговорил Александр, - В таком случае у вас все еще впереди! А теперь нам пора возвращаться, а то скоро погасят солнце!
– Вы, наверное, хотели сказать, солнце зайдет? – машинально уточнил Димка.
– Может и так, - не стал спорить Александр, - только заход солнца здесь настолько стремителен, словно кто-то просто поворачивает выключатель…
* * *
– А вот и наши олимпийцы! – обрадовано произнес Эйнштейн, увидев вернувшихся теннисистов, и открыл скрипичный футляр.
– Профессор ради отца моего Зевса! – взмолился Александр, - Мы так устали!
– И в самом деле, Альберт Германович, - поддержал его Гоголь, - Мы и от Крейцеровой сонаты еще не отошли!
– Ну что ж, - сказал профессор, с неохотой убирая скрипку, - Тогда может быть небольшая лекция по теории единого поля?
– Нет, профессор! – возразил Димка, - Лучше расскажите про голос! Что это за голос, откуда?
– А что голос? Как я уже говорил, у каждого свой голос… а может все таки единую теорию?
– Нет, профессор! Продолжайте про голос. Ну и что же он говорит? Вот ваш голос, к примеру, он что говорит?
– Знаете, что Дмитрий ответьте мне сначала на такой вопрос. Вот это место, где вы сейчас находитесь, оно вам ничего не напоминает?
– Не знаю, - Клочков огляделся по сторонам, - а почему вы спрашиваете?
– И все-таки?
– Ладно, хорошо! Тогда честно? Без обид?
– Говорите не бойтесь. Правду говорить легко и приятно!
– Ну, если правду… на мой взгляд, все это больше всего похоже на психбольницу! Полосатые пижамы, постоянно запертая дверь в коридор и соседи по палате: Эйнштейн Гоголь и Александр Македонский! Только мы договорились – без обид!
– Ну, какие могут быть обиды между гениями? – успокоил Димку профессор, - Продолжайте!
– Кстати говоря, вы сказали «гении». Это-то меня как раз и смущает! Ну, посудите сами, в одной палате собрались Эйнштейн, Гоголь, Александр Македонский и Димка Клочков! Если следовать логике я должен быть, по крайней мере, Наполеоном! А так неувязка какая-то получается!