Семь Толстых Ткачей
Шрифт:
Тысяча с лишним книг! Это только то, что лежало на поверхности. Прослышав о Уолте, Дима серьезно заинтересовался. Первыми, он посмотрел сценарии к самым кассовым фильмам за последние пятьдесят лет. Вряд ли кто-нибудь кроме него смог бы заметить, что темп большинства картин совпадет. На экране это не всегда видно, но толстые кипы бумаг не умеют врать Диме. Текст отдавался писателю, будто он шлюха, а писатель - миллиардер. Ничто не удавалось утаить, Дима читал на ВСЕХ языках этой планеты, хотя твердо знал всего лишь три. Как шли строчки, слева направо или сверху вниз, буквы это были или иероглифы - он их вообще не видел. Перед ним были образы, пальцы, штрихи, шорох бумаги, ее запах, вкус... Это невозможно объяснить, так в Мире умел только один человек - Дима. Специально для этого его тащили в заснеженное королевство,
Дима принялся искать следы Уолта в литературе - собрал все бестселлеры за последние шестьдесят лет, начал проверять, сверять и нашел гораздо больше, чем искал. Как только Дима понял, на что наткнулся, он собрал вещи и улетел из Гонконга. Потом сделал три пересадки, побывав в аэропортах трех континентов. Вернувшись в Европу, Дима взял напрокат машину и уехал в Польшу, где провел месяц, живя в отеле по левым документам. Благо, гонорара за сценарий ему хватило на все эти перемещения и покупку липового паспорта. Но почему Дима сделал это? Почему он вдруг решил пуститься в бега, хотя за ним никто и не гнался? Потому что понял - если погонятся, убьют.
Поначалу Дима думал, Уолт просто хороший писатель, но оказалось, во-первых, - он не один. За месяц в Польше Дима нашел еще трех, причем, в таких местах, что мороз пробежал бы по его бледной коже, если бы эмоции не остались в ледяной пустыне. Он опять снялся с места и переехал в Париж. Там он нашел еще два литературных направления. Система складывалась в голове медленно и неторопливо. Дима понимал, он наткнулся на что-то большое, на какой-нибудь правительственный заговор, но какая ему от этого выгода? Опасности он видел, а вот выгоду? Да и потом, предположение настолько нелепо, несмотря на очевидные для него факты, что мало кто поверит. Заставить людей поверить во что-то легко, если они хотят в это верить. Люди хотят верить в Бога и верят. Люди хотят верить в эволюцию и тоже верят. Хотя как первое, так и второе имеют очень сомнительную доказательную базу. А тут еще сложнее. Дима прекрасно представлял, что будет, когда он напишет: сотни, а может, и тысячи авторов - это всего семь человек под разными псевдонимами. А доказательства? Схожесть темпов, такое же дыхание книг, одинаковый ритм? Пф! Как объяснить, что предложение, где в девяноста случаях из ста предлог "но" стоит ровно за треть до точки - это схожесть стиля? Как доказать, что построение абзацев, тот самый темп произведения, - это как отпечаток пальца. Кто-нибудь из лингвистов, может, и согласится, но скажут, Дима просто изобрел велосипед - вот он, ключ к хорошей литературе, а все те писатели просто хорошо пишут, потому и одинаково. Но писали-то они совсем неодинаково! Из-под пера таинственных литераторов выходил и образец стиля, и паршивая желтая пресса. Только Дима видел схожесть, другим объяснить такое - нереально.
А что реально? Что те наймут киллера и его убьют. Разотрут и даже не заметят. Если с миллиардером Кахомой они еще повозятся, Дима - мелкая рыбка. Тут даже Кай не поможет. А написать книгу очень хотелось. С тех пор, как расстался с женой, Дима захотел еще что-то, кроме поспать и попасть на ледяное плато к Ней. Нет, писать ему и до этого доставляло... некоторые подобие радости, но теперь он реально захотел написать книгу о своем открытии. Теперь не писать стало труднее, чем писать. Даже в мыслях перед сном, даже в разговоре с Каем, даже с Ней он говорил и думал о том, чтобы написать книгу о великих писателях. Кай и Она не возражали и вроде бы даже одобряли его, как казалось Диме. И он не понимал, насколько велико это их одобрение.
Но как писать? Что писать. Кроме имени Уолта, которое нельзя упомянуть, потому что тогда его кокнут, ничего-то и нет. Кто поверит начинающему писателю, родившему три книги, одна из которых до сих пор лежит на винте компьютера? Дима придумал кое-что другое.
Как и всё гениальное, ответ оказался прост. Беллетристика. Пожалуй, нет более осмеянного жанра в литературе, но только беллетристика открывает перед писателем широченные границы. Это подтверждали и загадочные писатели, тоже пользовавшиеся ей вовсю. Широчайший круг читателей беллетристики - уже само по себе преимущество, но отсюда же и еще кое-что. Пакет знаний у читателя низок, следовательно, заставить поверить в любую бурду легче. Печатать книгу через издательства нельзя и даже опасно - наверняка у них огромные связи в этом бизнесе, и книгу зарубят. Но и отсюда выход есть. Интернет. Благо, опубликоваться в сети проще простого. Осталось самое простое - написать книгу, родить шЫдевр! Дима засел за работу.
Книга о Семи Толстых Ткачах написалась очень быстро. Она именно написалась, что бы Дима ни думал по этому поводу. Он сидел за экраном ноутбука и строчил по запасной клавиатуре - родная уже давно сломалась - в почти полном беспамятстве. Всё так же, как, когда он писал "Сыновей Одина". Клавиатура чуть не дымилась, сердце стучало, как после героина, а мысли мелькали, выискивая новые и новые детали. И они находились. Нашлось название - приснилось. Книга обрастала персонажами, наполнялась трагедиями и действием, а Дима видел на экране лишь... зеркало. Главным образом в этом зеркале отражался он сам в замызганной рубашке, а то и вовсе голый, бешено набирающий текст, но иногда, когда накатывала легкая дрема или когда он погружался в сон глубже, он видел рядом отражения своих друзей, своих богов.
Иногда рядом с ним появлялся Кай - великолепный голый мужчина с синей кожей, через которую виднелись хрустальные вены, по ним медленно текла голубая кровь. Кай был гол, потому что в нашем Мире ему жарко. Ни капли жира, почти как у Димы, только тут еще больше рельефа, еще неестественней узлы и сплетения мышечных волокон в необычных местах, например вокруг локтей или на голенях. Он наклонялся к диминому уху и часами диктовал, подсказывал, сыпал названиями и фактами. Иногда друг пропадал и врывался в голову, захватывая управление пальцами и строчил сам... Однажды Дима даже испугался. Кай очутился в его черепной коробке так резко и мигом разломал все его волевые барьеры. Дима думал, он всегда сможет остановить Кая и вышвырнуть из головы, но выяснилось, гость всегда был обходительным и никогда не показывал даже десятую часть сил. Но это имело и другой эффект. Кай полностью взял под контроль тело Димы, но позволил заглянуть в свои мысли.
Писатель увидел там нечто довольно мерзкое. Трупы, страх, ненависть - это ладно, это он видел и раньше. В мыслях Кая плавали голые мужчины и женщины. Все мужчины - смазливые юноши, их Кай вожделел, что тоже не стало открытием для Димы. Кай, нашептывая ему строки книги, губами чуть не залезал в барабанную перепонку, а иногда холоднючий язык касался мочки его уха и заигрывал с ним. Ну, и по голому Каю его возбуждение было видно и частенько упиралось писателю в бок, словно ствол пистолета, особенно если Дима в порыве писательского запала тоже не утруждал себя одеждой. Диму это всё ничуть не удивило и ни капли не волновало. Ну, любит Кай мужчин и пусть любит. Спать с ним писатель не собирался. Но вот голые женщины в его мыслях заставили призадуматься.
Дело не в том, что Кай любил мужчин. Такое существо вообще не способно кого-то любить, он просто хотел, как разучился любить и Дима, за исключением любви к Ней. А вот Кай Ее искренне ненавидел. А еще боялся до самой глубины души. Один ее кривой взгляд вгонял Кая в холодный ужас, от одного крика он наделывал в штаны, как щенок - причем это вовсе не иносказательно. И страх его был вовсе не на пустом месте. Сколько он вытерпел от нее, скольким пыткам подвергся, сколько унижений, боли, страха... Он уже давным-давно возненавидел ее и возжелал смерти, но отношения окончательно испортились не так давно... И причиной был какой-то мальчик и чей-то побег...
Он ничего не мог сделать с ней, поэтому возненавидел через нее весь женский род. Именно поэтому женщины в его мыслях плавали не просто мертвые, но замученные до смерти самыми разными, самыми изощренными пытками. Он боялся, ненавидел, служил и одновременно хотел что-то исправить. Что-то, расстроившее отношения Ледяной Королевы и ее первого пажа. Что-то, из-за чего Кай был подвергнут таким пыткам, после которых разум его окончательно сдвинулся. Если в зеркале-экране рядом с Димой появлялась Она - Кай позорно забивался в дальний угол комнаты, дрожа от страха. А Она появлялась. И Дима видел, почему Кай так ее боится.