Семь я
Шрифт:
Поднимается второй поэт -- пожилой человек лет 20-ти с длинными волосами.
Второй поэт. Меня зовут Семен, и я -- поэт. Мои родители всегда верили, что из меня выйдет толк. Толк весь вышел, осталась одна бестолковщина. В детстве я не имел тяги к поэзии, пока не попал в дурную компанию. Мои дружки часто убегали со мной из школы и в чужих подъездах тайком сочиняли стихи. Постепенно зависимость становилась всё сильнее, и к 18 годам я стал писать своим, неповторимым способом:
Я--словознатец. Слов я знаю
Каких никто доселева не знал.
Уж небосвод давно заснеготучил,
Небокопченьем занялся вокзал.
Смеркнулся небосвод. И листопадить
Уж начали немые дерева...
Какая это, право слово, радость--
Незнаемые создавать слова!
После того как меня выгнали из школы, я не стал учиться дальше. Меня никто не принимает на работу. Близкие отвернулись от меня. Прошу вашей помощи.
(Идет к выходу из зала. Навстречу ему выходит несколько человек в черных костюмах, ботинках, шляпах и очках--это критики--и под руки уводят его за собой).
Встаё т молодая поэтесса с плохо припудренными следами глубокой мысли на лице.
Поэтесса. Меня зовут Ксения, и я -- поэт. Я родилась в маленьком городке, там порядочной девушке, кроме как замуж, и выйти-то некуда! Поэтому я начала писать в глубокой молодости, когда была на седьмом месяце от счастья. Вот эти стихи я посвятила своему девятнадцатому жениху:
С тобою я не обвенчана,
Но душу твою я вижу.
Ты меня сделал женщиной,
Как я тебя ненавижу.
Ты подарил мне дочку--
Всей жизни моей сокровище--
И умчался, поставив точку.
Какое же ты чудовище!
Народ безмолвствует.
Поэтесса. Критики-нолики! Почему вы все молчите?
Критик в штатском. Я говорю только то, что думаю. Поэтому я молчу.
Поэтесса. Если мне нечего сказать, это еще не значит, что я буду молчать. Хорошо подвешенный язык всегда чешется!
Критик. Вы подумайте, что вы говорите!
Поэтесса. И подумать страшно!
(Храбро задумывается. Зал замолкает.)
Поднимается юноша в куртке и джинсах.
Юноша. Меня зовут Велимир, но я--не поэт. Я -- читатель.
(Зал восторженно ревет. Анонимные поэты вскакивают с мест и несутся к читателю, протягивая ему свои рукописи. Раздаются возгласы поэтов: "Дайте автограф!")
Восторженная девушка. Вы правда никогда не писали?
Юноша. Честное слово!
Восторженная девушка. Я не понимаю, как появляются такие талантливые люди, как вы! Наверное, вы с детства не брали в руки книг?
Юноша. Нет, когда-то я много читал, но на филфаке университета меня быстро отучили от этого!
Пожилой писатель. Вы -- редкость в наше время! Я напишу о вас книгу! И назову "Ум от горя".
Несколько голосов из толпы. Качать нашего гостя!
Юноша. Остановитесь! Я никогда не писал стихов, пока не очутился случайно на вашей встрече. Но под впечатлением от услышанного на меня снизошло вдохновение! (Читает стихи).
Осьмнадцать лет -- тяжелая година,
Я уж не млад и многое понял.
Земную жизнь пройдя до середины,
Я дивный брег далече увидал.
Мне, дескать, благодатна жизнь иная:
Жить в старину, златой носить чепрак,
Из ендовы пить пену каравая,