Семь. Гордыня
Шрифт:
— Марьяна… — попробовал я имя блондинки на язык. — Где-то я тебя видел. А! Ты же мне снилась сегодня ночью. — хлопнул я себя по лбу.
— Не может быть такого! — лукаво парировала девушка, принимая правила игры.
— Может! В образе Евы — грациозная, красивая и немного не одетая… С чёрной повязкой на глазах…
— С чёрной? — уточнила девушка, украдкой переглянувшись с подружкой или сестрой, хрен знает, как они правильно называют друг дружку между собой.
— Угу. — подтвердил я.
— Хм… Это довольно странно… — девушка насупилась и ненадолго задумалась, нахмурив
Через двадцать минут мы въехали в городок. Маленький, скромный — одно- и двухэтажные дома, черепичные крыши, узкие улицы, брусчатка вместо асфальта. Минут пять поблукали переулками и выбрались на центральную, торговую площадь. Здесь уже было на что посмотреть, отличия от большого города просто колоссальны — село-селом! Телеги, лошади, коровы, старые ржавые пикапы и мотоциклы с колясками — такого раритета в городе не увидишь.
Одно странно — казалось бы, городок маленький, все живут одной большой дружной общиной, должны знать друг друга и кучковаться вместе, но нет. Люди какие-то неулыбчивые все, хмурые, озлобленные, недовольные, никто не здоровается, не общается, молча покупают, иногда ругаются, спорят, скандалят, и на этом всё. Товарно-рыночные отношения. Кто-то что-то пытается украсть, кто-то всунуть фальшивку, а кому-то откровенно бьют морду не отходя от кассы. Да уж…
Мы припарковали наш бусик на окраине площади, дружно выгрузились из него и пошли бродить по большому базару. Кто-то продаёт с машин, кто-то с телег, а кто-то, выкрикивая и зазывая к себе, привлекая либо самыми низкими ценами, либо самым лучшим качеством. Ну, насчёт цен и качества я бы поспорил…
Минут десять побродив между рядами и приценившись, Иоанна принялась затариваться продуктами. Едва заприметив матушку, торгаши расплывались в фальшивых улыбках и противно лебезили, но стоило подойти Марьянке или Сеньке, как улыбки становились искренними и приветливыми. Из-под прилавков сразу доставались каки-то заначки, явно качества получше, чем на витрине, цены падали в два-три раза, и торговцы спешили угодить, упаковать и донести покупки до машины. Интересно. Это так красота молоденьких и наивных на первый взгляд монашек влияла на людей, или что-то иное?
Машину мы забили быстро. Заполнили багажник корзинами, а что не поместилось, всунули между сидениями. Овощи, фрукты, молоко, творог, мясо, орехи, сухофрукты, соль, приправы…
— Мы же сюда не просто так скупиться приехали? — на всякий случай поинтересовался я, загрузив в автобус последний ящик с провизией и смахнув со лба выступившую испарину.
— Не просто. — хмыкнула настоятельница. — Девочки, продемонстрируйте Алексею, на что вы способны…
Глава 9
Монашки загадочно улыбнулись, кивнули, развернулись и двинулись в сторону шумной базарной толпы, иногда останавливаясь, заводя разговор со случайными прохожими, время от времени ненароком касаясь людей и стараясь подержать за руку или погладить по плечу…
— Что они делают? — поинтересовался я у Софии, облокотившись на
— Работают… Потерпи, скоро сам всё поймёшь…
Результат я увидел уже минут через десять. Настроение людей как-то резко сменилось, из фальшивых добрячков они стали рассеянными, потерянными, грустными, задумчивыми. Кто-то начал жертвовать деньги, пытаясь всунуть мятые купюры монашкам, хотя те вежливо улыбались и отказывались, сколько бы им не предлагали. Одни пустили слезу, и принялись просить у служительниц церкви прощения и искупления, другие признавались в преступлениях полицейским, третьи в измене женам или мужьям, а кто-то просто обнимал своих детей, признаваясь им в любви и извиняясь перед ними за излишнюю строгость и требовательность. Несколько человек упали на колени, крестились и со слезами на глазах смотрели куда-то в небо. Да уж, зрелище не для слабонервных!
Девчонки вернулись минут через двадцать, запрыгнули на свои места в бусе и принялись тарахтеть о чём-то своём, женско-монашеском.
— Ну и что это было? — задумчиво поинтересовался я у матушки?
— Ничего такого. Внушили толпе совесть, которой у них отродясь не было, пристыдили немного, ну и так, по мелочи. Жалко, что нельзя ума добавить. — хмыкнула Иоанна. — Ты как? Тебя не задело?
— Не похоже. Как было плевать на всё, так и плевать до сих пор.
— Ну и отлично! На другое я и не рассчитывала, — улыбнулась она, — девочки уже хорошо наловчились управлять своими способностями. Могли внушить страх или ненависть, могли стравить эту толпу между собой и заставить поубивать друг друга. Или вынудить взять вилы в руки и идти в ратушу, чтобы скинуть с поста взяточника мера. Понимаешь к чему я веду?
— Понимаю… Интересная штука. И очень перспективная.
— Ну и отлично! — довольно кивнула настоятельница. — Тогда, поехали в монастырь.
Я запрыгнул на сидение, захлопнул дверь за собой, и наш автобус резво тронулся с места…
— Тебе не кажется, что влиять на умы людей, на свою паству, это немного неправильно? — задал я вопрос матушке, едва мы покинули этот не очень приятный городок.
— Точно тебя не задело? — нахмурилась она, обернувшись ко мне на секунду.
— Точно. Меня это интересует сугубо с научной и практической стороны. Интересно, как ты и церковь к этому всему относитесь и как оправдываете свои действия.
— Всё просто. Религия так и действует, в этом её смысл. Направлять, помогать искать правильный путь, указывать людям на ошибки. Они овцы — мы пастухи…
— Пастушки… — поправил я.
— Да. Только теперь это переходит на новый уровень. Демократия отжила своё… Посмотри, сколько воин развязала эта ваша сраная демократия и сколько жизней погубила.
— Как и религия. — не остался я в долгу.
— Не поспоришь. — хмыкнула София, снова обернувшись и посмотрев в мою сторону оценивающим взглядом. — Поэтому, давно пора менять тысячелетние устои общества. Решительно и очень радикально! Иначе никак.