Семь. Гордыня
Шрифт:
Сзади меня раздался испуганный вскрик, что-то глухо упало на пол и загремело. София ловким движением вскочила на ноги и зашипела, словно злобная фурия.
— Заткнитесь, дуры! Вы что тут делаете?!
— Пришли прибраться. Простите нас, матушка! — наперебой залепетали два девичьих голоска. — Мы думали, вы уже закончили молитву…
— Обычно вы так допоздна не молитесь, скоро уж зорька встаёт… — растерянно пробормотала совсем юная девчушка, не понимая ещё до конца, что здесь произошло, почему настоятельница голая и почему она не стесняется постороннего мужчину.
— Глаза бы вам выколоть,
Девушки счастливо закивали, довольные тем, что так легко отделались, потянулись к руке матушке, поочерёдно облобызали, упали перед ней на колени и покорно склонили головы.
— Приберитесь здесь! — отдала Иоанна очередной приказ. — Потом принимайтесь за молитву и до вечера ни ногой отсюда. Подумайте над своим поведением в молитвах. Ты! — она ткнула в меня пальцем. — Пошли со мной, есть разговор.
Матушка раздражённо подняла свою одежду с пола, накинула на себя, поправила волосы на голове, и не оглядываясь, пошла в сторону ступеней…
* * *
— То, что ты сделал, Алекс… Это недопустимо. Это неправильно! Как ты мог?! — София расхаживала по моей комнате взад-вперёд, заложив руки за спину и изредка бросая на меня гневные взгляды. — И сотри эту дурацкую довольную ухмылку со своего лица! — недовольно проворчала она, на секунду остановившись в центре комнаты, бросив на меня гневный взгляд и снова продолжив ходьбу. — Мне теперь нужно как-то прикрыть твою самодеятельность. Не дай бог, слухи по монастырю пойдут, что матушка-настоятельница кувыркается с молоденькими мальчиками.
— Мою самодеятельность? — возмутился я. — Это не я там голышом псалмы пою, пародируя ведьминский шабаш.
— При чём здесь ведьмы? Просто… Нужно иногда как-то расслабляться, прочистить голову и избавиться от дурных мыслей. А там, внизу, ты словно открываешься перед сёстрами, не видя их лиц и не зная, кто рядом с тобой, сливаешься с ними в одно целое. Это сближает и одухотворяет. — Тяжелый вздох. — Ладно, давай опустим это — что было, то было. Этого уже не исправить. Поговорим с тобой о деле.
— Давай поговорим. — не стал спорить я.
— Я знаю, что ты звонил отцу, и он отказал мне…
— Откуда? — я приподнялся на кровати и удивлённо посмотрел на настоятельницу.
— Мои девочки очень способны, а в нашем подвале достаточно современное оборудование, чтобы перехватывать все звонки с этой территории.
— Ясно…
— Я хочу, — требовательно произнесла она, — чтобы ты ещё раз поговорил с отцом и постарался убедить его.
— Он не хочет с тобой связываться, ты же слышала.
— Я думаю, мы сможем заинтересовать его…
— Чем? — хмыкнул я. — Голозадыми песнопениями?
— Алекс!
— Да что Алекс?! Предложи что-то такое,
— Я пытаюсь, но ты постоянно перебиваешь меня своим атрофированным остроумием.
— Ладно, молчу. — сдался я, продемонстрировав ей пустые руки.
— Я знала, что мне придётся разыгрывать эту карту. — грустно улыбнулась матушка. — Но не думала, что так скоро. Хотела, поберечь её ещё немного… Вот то, чего не знает даже Елизавета — тот уголок в нашей лаборатории, так заинтересовавший тебя… Мы работаем над технологией управления человеческим разумом.
— А если попроще? — снова перебил я её. — Я своим разумом и так умею управлять.
— А если попроще…— София поморщилась. — Чтение мыслей и телепатия, способность передавать и принимать мысли, эмоции и образы на расстоянии, без вспомогательных средств и приборов. Способность влиять на разум других! Не просто влиять, мы можем управлять чужими мыслями, читать их, направлять в нужное русло. Мы усиливаем работу головного мозга настолько, что он становится способным на такие фокусы. Пока только на короткое время и не без последствий, но мы работаем над этим.
— Ты знаешь, я даже не удивлён. — хмыкнул я. — Ну над чем ещё могут работать такие как вы? Конечно же, над способом внушать людям свои мысли и вкладывать в их мозги те идеи, которые вам нужны.
— Ты утрируешь. — София поморщилась. — Мы делаем это совсем не для этого. Представь, что однажды все люди смогут общаться без слов, свободно читать мысли, передавать образы. Все будут как открытые книги — не нужно ничего скрывать, врать, обманывать. Никто не захочет убивать и совершать преступления, ведь это сразу станет известно другим. Люди выйдут на новую ступень эволюции.
— Утопия. — отмахнулся я, снова откинулся на подушку и уставился в потолок. — Я бы сказал, антиутопия. Найдутся те, кто не захочет открывать свой разум другим и показывать, что у него там происходит. Такие люди собьются в группы, придумают лозунг наподобие «Мы за чистый разум!», «Мы имеем право думать то, что хотим!» или «Руки прочь от наших мозгов!», не важно, и… Ну ты и сама знаешь, чем заканчивается подобное — пролитой кровью, тысячью, миллионами смертей.
— Возможно. А возможно и нет. — не стала спорить она. — Посмотрим, до этого ещё всё равно далеко. Но пока, эта технология будет только в нашем распоряжении и распоряжении твоего отца. Пусть подумает, что он сможет сделать с её помощью. Только… — матушка замялась. — Для полноты картины учитывай, технология ещё сырая, но думаю, в течении года мы её доработаем и доведём до ума. Сейчас полным ходом идёт построение компьютерных моделей и испытания.
— Насколько сырая? — сразу ухватился я за небрежно брошенные слова Иоанны.
— Мозг пользователя разрушается катастрофически быстро, слишком большая нагрузка на нейронные связи. — поморщилась она. — Но все расчёты и испытания показывают положительную динамику, можно не переживать. В ближайшее время мы всё исправим.
— Как же вы справляетесь сейчас с повреждениями мозга? — хмыкнул я, красочно представив десятки подопытных идиотов в подвалах монастыря.
— На данном этапе, обходимся регенерирующей сывороткой твоей сестры, так что все побочки нивелируются…