Семь. Гордыня

Морале А.

Я подмигнул ей и показал язык. Ненароком (как бы!), коснулся её коленочки своей, с участием наклонился, потрогал за руку и заботливо поинтересовался — как она себя чувствует…

Кажется, Марьянка готова была отдаться мне прямо здесь, на мешках картошки, не стесняясь сестры и матушки.

— Сень, — окликнул я брюнетку, — а те не скажешь, о чём сейчас думает сестра Марьяна?

— Я… Я не могу говорить о таком. — упрямо помотала брюнетка головой.

— Ради научного эксперимента! — не сдавался я. — Нужно же понимать, как работает

препарат, действует он на мозг или это на гормональном уровне, почему не получается контролировать свои желания…

— Я ведь и ваши мысли читаю, Алексей. — вздохнула Есения. — Вы и так всё прекрасно понимаете, просто зачем-то хотите услыхать это от меня, чтобы я произнесла нечестивые мысли Марьяны вслух.

— Погоди! — дошёл до меня смысл сказанных слов. — Ты читаешь мысли постоянно? В фоновом режиме?

— Нет, конечно. — помотала головой Есения. — Это очень тяжело и опасно, можно легко перенапрячься и схлопотать кровоизлияние в мозг… Просто… Просто мне тоже были интересны ваши мысли…

— Ясно. — хмыкнул я и задумчиво отвернулся к окну.

С этими монахинями нужно держать ухо востро, ведь никаких сигналов, ни боли, ни ощущения чужого вмешательства в свою голову я не почувствовал. Да уж…

* * *

— Ну, что скажешь?

— Отец за парочку таких помощниц заключит с тобой любую сделку. — откровенно признался я матушке.

— Эти не продаются. — хмыкнула София.

— Зря. На деловых переговорах им бы цены не было — прочитать мысли конкурентов или внушить им нужные, это дорогого стоит.

— Вот и я о том же… — искренне улыбнулась мне матушка. — Мы нужны друг другу.

Мы обедали вместе с ней в большой столовой вместе с остальными обитательницами женского монастыря, хотя сидели не за общим столом, в стороне от любопытных ушей, всё же нам приходилось говорить о деле, но ели мы ту же пищу и сидели точно за таким же столом, как и все остальные. Никаких особых отношений и привилегий — здесь все равны.

В большой столовой я был единственным мужчиной, и всё внимание было приковано к моей скромной персоне. Молоденькие монашки перешёптывались, поглядывая искоса, обсуждали, хихикали о чём-то, а женщины постарше хмурились, но молчали.

— У тебя проблем не будет из-за меня? — задал я резонный вопрос Иоанне.

— Проблем?

— Ну да, из-за того, что ты пускаешь в женский монастырь мужчин.

— Не будет — хмыкнула хозяйка монастыря. — Пока я здесь руковожу, я могу делать что захочу.

— Это я уже понял. Матриархат во всей его красе…

— Ну как тебе демонстрация? Впечатлён?

— Неплохо. Ты можешь входить с ноги в кабинеты чиновников и высокопоставленных людей со своими девочками и делать что захочешь. Тебе и союзники не нужны. Внушила ему нужные мысли, промыла мозги, сделала дело, и ушла.

— Это всё не так просто. — Иоанна помотала головой. — Когда этот гипотетический

чиновник очнётся и поймёт, что сделал, возникнут вопросы. Я же говорила об этом. Вот заставлю я тебя сейчас кукарекать, а ты через пять минут задашься вопросом, почему ты это сделал ни с того ни с сего, и всё поймёшь. А постоянно держать тебя под контролем не хватит никаких сил.

— Но это пока. Вы же всё ещё работаете над своей технологией.

— Возможно… — не стала спорить она.

— Вы играете в Бога, матушка. — усмехнулся я. — Вы создаёте новых, более развитых и усовершенствованных людей.

— Не передёргивай, Алекс. Это не так. На всё воля божья. Это самая обычная эволюция, мы всего лишь подстёгиваем её и чуточку ускоряем.

— Я думал, святоши не верят в эволюцию.

— Эволюция — это тоже замысел божий…

— Ладно… — я поднялся из-за стола. — Погостил, пора и честь знать. Всё посмотрел, всё увидел, понесу твое предложение отцу в клювике, аки зяблик.

— Уже уезжаешь?

Мне показалось, или матушка действительно расстроена моим быстрым отъездом? Интересно…

— Я бы, конечно, ещё задержался, мне у вас понравилось, но нужно ехать.

— Хорошо. Я провожу тебя…

К нашему столу торопливо подбежала какая-то невзрачная монахиня, недоверчиво посмотрела на меня, прильнула к уху матушки и что-то быстро и неразборчиво зашептала ей. Секунд через десять, Ионна недоверчиво посмотрела на неё, та кивнула, подтверждая всё вышесказанное и снова как-то чересчур недобро кинула в мою сторону колючий взгляд.

— Бл*дь! — выругалась матушка и тоже повернулась ко мне. — Алекс, можешь спрятать свою машину в сарай? Тебе пока нельзя никуда ехать.

— Это кто такую глупость сказал? — удивился я. — Почему нельзя?

— К нам едет… — она замялась. — Очень непростой человек. И ему нельзя видеть, что в монастырь приезжал кто-то из Гордеевых. Нельзя афишировать наши контакты с тобой.

— Ладно. — вздохнул я. — И надолго я здесь застрял? Дорога то с монастыря одна, я не смогу уехать незаметно.

— Я знаю. — Иоанна ненадолго задумалась. — До вечера потерпишь? Я постараюсь выпроводить его побыстрее.

— Да потерплю, чего уж там… Мне сидеть в своей комнате и не отсвечивать?

— Да. Спасибо. Буду должна!

— О! Должников я люблю! — довольно хмыкнул я.

— Алекс!

— Что?

— Машина! — напомнила София. — Её нужно спрятать.

— А, точно!..

В свой комнате я пробыл до вечера. Было время созвониться с Зорькиной, узнать о проделанной работе и отдать распоряжения. Созвонился с сестрой и с братишкой. Так и не понял, огорчило его моё неожиданное возращение из мира усопших, куда он меня уже отправил, или всё же обрадовало. Я немного поработал, созвонился со старым товарищем по военке и пригласил его к себе в гости. Пока в гости, но думаю, он останется у меня. Парень не дурак, и его голова мне ой как пригодится в ближайшем будущем!