Семь. Гордыня
Шрифт:
А телефон тем временем всё звонил и звонил, а трубку брать не хотелось. Ещё раз вздохнул и дал телефону шанс заткнуться, посчитав до пяти, но он этим шансом почему-то не воспользовался.
— Да?
— Алекс! — выкрикнул мне в ухо телефон голосом Ваньки. — Какого хера ты так долго не берёшь трубу?!
— Ой-йо! Полегче, братишка, — проворчал я, отодвинув телефон подальше от уха. — Вообще-то, я сплю. Ночь на дворе.
— Охренеть! Спит он, — недовольно проворчал близнец Лизки. — Бери машину и дуй ко мне, я сброшу
— В смысле? Я же тебя домой привёз пару часов назад, — я всё ещё не мог понять, сплю я, мне это снится, или это всё на самом деле.
— Ну привёз, а дома скучно, — выдал безупречно выстроенную логическую цепочку мой братишка. — Я прыгнул в машину и поехал немного проветриться.
— Вот срань!
— Давай, поднимай жопу с мягенькой перинки и приезжай.
— Нахрена?
— Помощь нужна.
— Помощь? Ладно, бросай свою локацию. Но если это какая-то херня — подержать тебе член, пока ты ссышь, или составить компанию в очередном клубе…
— Не херня, — проворчал братец и сбросил звонок.
Телефон пиликнул сообщением, и на экране высветилась локация отправителя. Ладно. Проедусь. Был соблазн послать его, выключить телефон и завалиться спать, но я переборол себя. Растерянный голос брата намекал — не всё так просто в его просьбе приехать посреди ночи непонятно куда. Но если это очередная уловка затащить меня в клуб, я собственноручно разобью ему хлебальник.
Умылся, освежился, почистил зубы, постоял немного перед зеркалом, прогоняя остатки сна, и почувствовал себя гораздо лучше. Если подумать, три часа вполне достаточно для здорового сна. И чего, спрашивается, я привередничаю?
Спустился в гараж, взял очередную машину, какой-то жёлтенький тесный спорткар, и через десять минут стоял напротив дорогого элитного двухэтажного дома в центре города. Двери приветливо распахнулись, на пороге показался Ванька, суетливо оглянулся по сторонам и поманил меня пальчиком внутрь.
Шикарная квартирка, высокие потолки, дорогая обстановка, картины на стенах, а ещё небольшой бардак, следы травки, белого порошка и пустые бутылки на стеклянном столике. Вот только обстановка и убранство чужого жилища меня сейчас мало интересовали.
— Ну что? Это херня, по-твоему? — бодро поинтересовался братишка, тыкая рукой в явно дохлое тело какой-то тёлки на полу.
— Не херня, — подтвердил я, задумчиво почесав затылок. — Скажи мне, что она сама откинула копыта и ты тут не причём.
— Ну… — Иван тяжело вздохнул. — Могу сказать, конечно. Но это немножко не так.
— А как тогда?
— Я проснулся посреди ночи, обнаружил, что протрезвел и поехал развеяться немного. В баре познакомился с этой кралей, — братишка кивнул в сторону обнажённой мёртвой девушки на полу. — Она узнала меня и пригласила к себе. Потом, одно за другим, и мы начали с ней веселиться… Потом я придушил её во время секса.
— В смысле,
— Ну, игра такая…
— Дебил!
— Да я-то тут причём?! — обиделся на меня старший брат. — Она оказалась из этих…
— Из каких?
— Да я не знаю, как они называются, — вспыхнул на секунду Ваня и тут же притих. — Садо-мазо. Которые любят удушения и прочую хрень. Она сунула мне в руки удавку и просила немного придушить. Ну я и придушил.
— Насмерть?!
— Да я что, виноват?! Она всё требовала — сильнее, сильнее. Потом задёргалась и притихла. Я думал, ей хорошо стало.
— Дебил! — сделал вывод я. — Слишком хорошо! Смертельно хорошо.
— Да не виноват я, — Ванька уткнул глаза в пол, сел на диван и опустил голову, сокрушённо покачивая ей из стороны в сторону. Протянул руку к столику, нашёл полупустую бутылку и ненадолго присосался к горлышку.
— А мне зачем позвонил? Номер полиции не знаешь?
— Отец меня прибьёт, если узнает. Да и чем тут полиция поможет? Воскресят её? Накажут меня? Хрен там! Тут даже без суда спустят всё на тормозах. Только скандал в газетёнках раздуют. Снова младший сынок Гордеева учудил очередную дичь! — горько хмыкнул Ваня.
— Средний, — на автомате поправил я его. — Почему позвонил мне?
— А кому? Почтальону Печкину?
— Да я не об этом. Разве у отца нет надёжных парней или специальной службы, которая этим занимается?
— У отца-то есть, и у нашего старшенького. И даже у Лизки. Мы с тобой не того полёта пташки. Сечёшь?
— И?
— Ты не понимаешь?
— Нет.
— Отец узнает. Рано или поздно, но скорее всего рано, узнает. В прошлый раз он мне руку в двух местах сломал за такое. Сечёшь?
— За такое? — удивился я.
— Ну… Нет. Прошлый раз за драку и скандал в газетах. Но не суть. Я не хочу больше обращать к отцу или к тому, кто меня ему сдаст. Ты не сдашь! — уверенно выдал своё умозаключение братишка.
— Ты чего такой бодрый? — подозрительно поинтересовался я, заметив его состояние. — Был же угашенный в хлам, я тебя на руках тащил. Ты что-то принял?
— Ну, есть такое. Лизка выдала мне экстренный чемоданчик со своей отравой, ну я и всадил один шприц.
— Зачем? — переспросил я, догадываясь, о каком «чемоданчике» речь. — Это же на экстренный случай.
— А он и был экстренный! Знаешь, как мне херово было после драки? Вся рожа разбита, пару зубов пошатывается… Ну я и подлечился. А эта гадость всю хмель вывела и потянула меня на приключения… Сука! — выругался братишка.
— Ладно, — сдался я, глядя на тело мёртвой девушки на полу. — Будешь должен.
— Должен? Так ты поможешь мне всё уладить? — обрадовался Иван и грустно хмыкнул. — Только взять с меня нечего. Могу научить сёрфингу.
— И то верно. Ладно, давай что-то делать. Нужно куда-то деть труп…