Семен Дежнев — первопроходец
Шрифт:
— Семён Дежнёв, поедешь за старшего, — заключил Галкин своё напутствие.
— Не мало ли будет наших сил — трое против разбойничьей шайки? — высказал своё сомнение Семён Иванович.
— Бряцание оружием ничего нам не даст, — убеждённо возразил Галкин. — С крупными силами Очеевы не рискнут столкнуться. Рассеются по тайге как трусливые зайцы. Ищи их как иголку в стоге сена. Твоё дело — ободрить обиженных, обобранных ясачных якутов. Внушить им, что защитим их от разбоя, в обиду не дадим.
— Ободрим, конечно. И что из того? Очеевы по-прежнему будут разбойничать, скот угонять?
— Постарайся встретиться с братьями. Скажи, пришёл к вам с миром, добрым словом, не с враждой. И вы ответьте нам миром, добрыми деяниями. Обижая подданных нашего государя, мирных якутов, вы обижаете каждого русского. А надо ли нам ссориться? Богатств Сибири хватит на всех. Вот так и скажи, Семён, Очеевым.
— А если братья не внемлют увещеванию? Обещаний никаких утихомириться не дадут и ещё станут угрожать?
— Главное, не теряй выдержки и спокойствия. Скажи этому Каптагайке... Он старший из братьев и главный предводитель шайки.
— Что я должен сказать Каптагайке?
— Скажешь без всяких угроз — пусть подумает. Ещё раз напомни, что пришёл с миром. Мы все, русские, хотели бы вместе с якутами и другими сибирскими народами жить в мире и согласии и наших друзей, ясачных якутов, в обиду не дадим. И ещё скажи, так, между прочим, что мы, русские, миролюбивы и к силе прибегаем в крайних случаях. Если же дело дойдёт до крайностей, нас поддержат все мирные якуты, а прежде всего те, которых он, Каптагайка, обидел и пограбил. Уж лучше до крайностей дело не доводить.
На практике всё получилось не совсем так, как наставлял атаман Галкин. Из Якутска выехали на конях, ещё двух коней навьючили припасами. Достигнув якутского поселения на Амге, услышали жалобы и стенания обиженных и ограбленных. Дежнёв, вопреки наставлениям Галкина, присоединил к своему маленькому отряду пяток конных якутов. Слава Богу, грабители не сумели увести из селения всех лошадей. Часть их жителям удалось упрятать в лесу. Семён Иванович рассудил, что пусть мирные якуты будут свидетелями его переговоров с Каптагайкой, оценят миролюбивую позицию русских и расскажут об этом всем соседям.
Но встреча с братьями Очеевыми не удалась. От местных якутов Дежнёв узнал, что шайка ушла вверх по Амге. Прошли три селения и везде обнаруживались следы грабежей. Во всех селениях жители подтверждали, что очеевская шайка трусливо уходила на запад, а в последнем селении даже бросила часть скота. Встречи с русскими разбойники явно избегали. А в четвёртом селении якуты сообщили Дежнёву существенную новость. В шайке братьев Очеевых произошли раздоры. Привлечённые в шайку зависимые люди не захотели больше грабить мирное население и откололись от своих главарей. Они ушли на север, к Лене. Воспользовавшись ослаблением сил Каптагайки, жители селения напали на сонных смутьянов, нескольких из них перебили, а двоих захватили в плен. Остатки очеевской шайки ушли, побросав скот, на юг, к Алдану.
Дежнёв похвалил жителей селения за смелость и допросил пленников. Они подтвердили, что в шайке произошёл раскол и её остатки ушли на юг. Семён Иванович пересказал пленникам всё то, что говорил ему атаман Галкин. О желании русских жить в мире и согласии с якутами. Призвать Каптагайку прекратить грабежи и перейти к мирному образу жизни.
— Вот это всё и скажите своим главарям, — так закончил Дежнёв обращение к пленникам, отпуская их. Брошенный грабителями скот он вернул прежним владельцам. С тех пор Каптагайка и его брат никак не давали о себе знать.
Возвратясь с Амги в Якутск, Дежнёв мог считать свою миссию выполненной успешно. Он заслужил благодарность от всегда сдержанного и не щедрого на похвалы Галкина. По возвращении Семёну Ивановичу было выплачено очередное годовое жалованье — пять рублей. Таков был оклад рядового казака.
Ранней осенью 1640 года Дежнёву пришлось выполнять новое, более ответственное поручение — ходить на мятежного князца Сахея. Ещё ранее жители центральной Якутии, недовольные ясачным обложением, осадили якутский острог. Осада оказалась безрезультатной, так как защитники острога были вооружены огнестрельным оружием — «огненным боем». В конце концов князцы заключили мирное соглашение с русскими властями и обязались выплачивать ясак. Однако несколько князцев, тойонов кангаласского рода и в их числе Сахей Отнаков отвергли соглашение. В то время управлял Якутским острогом ещё Парфён Ходырев. Он послал двух казаков, Федота Шиврина и Ефима Зипунка, для сбора ясака с непокорного Сахея и его рода. Воинственный князец напал на сборщиков ясака и убил их, откочевав всем родом в далёкие земли, Оргутскую волость на среднем Вилюе. Против Сахея был выслан отряд служилого человека Метленка. Но якуты сумели заманить отряд в засаду и нанести ему тяжёлые потери. Метленок поплатился жизнью, пав от руки Сахеева сына Тоглыткая. Вот потому-то якутская власть и послала для умиротворения непокорного тойона и ясачного обложения его рода Семёна Дежнёва, успешно выполнившего перед этим свою миссию на Амге. Парфён Ходырев к тому времени уже был отстранён от начальствования острогом, и его сменил Василий Поярков.
Опять Осип Галкин наставлял Дежнёва:
— Непростое дело тебе поручено — смирить Сахея. Не забудь, этот задиристый князец дважды подымал руку на наших людей. На его совести жизни казаков. И учти, Сахей — человек жестокий и отчаянный.
— И этого жестокого и отчаянного человека я должен смирить? Но как я могу это сделать? Объясни, атаман.
— Только терпением и ласковым обращением.
— Он убивает наших людей, а я должен к нему с лаской?
— Надо понять якутского князца. Внутри своего рода он всесилен и безнаказан. Царь и бог. А сборщики ясака сами допускают немало злоупотреблений и жестокостей и подталкивают князца к сопротивлению. Вот и нашла коса на камень. Разве не так?
— Так, конечно, атаман.
— Внуши Сахею, что ты пришёл не из чувства мести. — Галкин умолк и после некоторого раздумья сказал: — Можешь ещё объяснить, Семён... Возможно, в своём негодовании на сборщиков ясака он был в чём-то прав. Теперь у нас новая власть. Старого начальника Парфёна Ходырева сместили. Именно за то, что он плохо боролся с всякими злоупотреблениями. Теперь у нас новый начальник, Василий Поярков. Он будет требовать справедливого отношения к ясачным людям. Так и скажи.
Верил ли сам Осип Галкин в идеальную справедливость Пояркова, человека жестокого и крутого к своим подчинённым? Эти его качества особенно проявились, когда Поярков возглавил амурскую экспедицию казаков. Пройдёт некоторое время, и выйдет его отряд через Становой хребет к реке Зее, спустится по этой реке до её впадения в Амур и пройдёт великим Амуром до самого его устья, объясачивая приамурские народы. И в 1746 году он вернётся овеянный славой первооткрывателя. Но это произойдёт через несколько лет. А пока атаман Осип Галкин видел необходимость внушить строптивому якутскому тойону, что смена власти в Якутске пойдёт на пользу якутам, избавит их от прежних злоупотреблений. Вряд ли сам атаман верил в реальность таких добрых перемен.