Семена Перемен
Шрифт:
Старик отвлекся:
– Эта книга альмаута Гияса аз Фареха. Морехода и путешественника.
Как-то на рынке мальчик видел альмаутского купца. Родители тогда сказали ему, что темнокожие торговцы приходят в Семиградье со стороны факела и здесь, в Патере, бывают редко. Купец носил просторные одежды, перехваченные широким желтым поясом, и смешной головной убор, похожий на скрученную в шар простыню. Но больше всего мальчика поразил цвет его кожи, серо-коричневый, совсем не такой, как у родни Эрика.
– И где бывал Гияс?
– Много где. Добирался сюда, в Семиградье. Посещал страны за копьем и жезлом. Пересекал море Серпа и Арфы, Серые горы за чашей. Все шесть сторон. И о каждой стороне написал так, как никто до него. Помнишь, я рассказывал о джунглях Виджы?
Эрик кивнул.
– Я никогда там не был, но читал Гияса. А он пишет так, что не забудешь.
Старик замолчал, а мальчик перевел взгляд на следующую книгу:
– А эта о чем?
– Эта о травах, о том, как лечить, как снять боль и усталость. Хорошая книга, ее написал целлит Люсиан, слышал о таком?
– Неа, – Эрик покачал головой. – А он давно жил?
– Около ста двадцати лет назад.
Эрик начал загибать пальцы. Старик усмехнулся.
– Получается, что давно, – бросил Эрик, дойдя до десяти.
– Получается, что давно, – согласился лавочник, не отрываясь от письма.
– А вы знали его, мастер Фроуд?
– Я родился уже после того, как Люсиана казнили.
– Казнили? Но за что? За эту книгу?
– Если бы за нее, то она бы здесь не стояла.
Мальчик почесал затылок, ожидая разъяснений, но лавочник вместо этого протянул сложенный вчетверо листок бумаги.
– Беги, Эрик, – сказал он и похлопал ребенка по плечу.
***
Недалеко от дома Эрик остановился, чтобы перевести дух. Сел на корточки и стал подбрасывать камушки, которые держал в руке. Те раз за разом взлетали и с глухим шлепком возвращались на ладонь. Мальчик залюбовался, как они крутятся в воздухе, как на мгновение зависают в верхней точке и устремляются вниз. Иногда то один, то другой подмигивал ему ярким бликом – то голубоватым, как Вен, то желтым, словно Сола. От этой непредсказуемой игры света Эрик жмурился и улыбался. Он еще долго мог бы просидеть так, но Светила опускались все ниже, и очень скоро Сола должна была спрятаться за Вена, а потом оба они – исчезнуть за горизонтом.
Придя домой, мальчик передал отцу записку, и тот ненадолго удалился с матерью в дальнюю комнату, поскольку, как и сын, не умел читать и писать. За него это делала мама. Вскоре родители вернулись, и семья заняла свои места вокруг стола. На ужин были рагу из овощей и ржаные лепешки. Бархатистый запах наполнил кухню, в животе заурчало, и Эрик понял, что проголодался. Новости, однако, рвались наружу.
– Сегодня видел конных воинов, мне сказали, что это де… деканы. Что они делают в городе?
– Хотел бы я знать, – задумался отец, покрутив в руках деревянную ложку. – Кушай, Эрик, не отвлекайся. Стол сегодня полон, порадуемся этому.
Какое-то время ели в тишине. Наконец, мальчик опять не выдержал:
– Эти… как их… деканы, они такие… страшные и… красивые.
Мия, сестра Эрика, хмыкнула.
– Деканы очень опасны, – сказал отец. – Это посвященные воинских Орденов, ударной силы Культов. В мирное время их обычно не встретишь на улицах городов. Они несут с собой смерть, помни об этом и не вставай на пути. И ты, красавица, тоже, – он указал ложкой на Мию.
– А чего я? – возмутилась сестра и удивленно распахнула глаза, точно так же, как иногда делала мать.
Отец улыбнулся, но спорить не стал. Когда закончили ужинать, поцеловал жену и детей, собрался и вышел. Никто не задавал вопросов, все знали: папа иногда уходит вечером и возвращается только под утро. У папы – дела.
– Мам, а расскажи что-нибудь? – попросил Эрик, когда они ложились спать.
Дети любили, когда мать рассказывала сказки: о древних героях, о победах и поражениях, о страшных чарах и катаклизмах. Казалось, она знала их тысячи, и Эрик с Мией давно это усвоили.
– Сказку? – мать задумалась. – Хорошо. Но вы пообещаете никому и никогда ее не повторять.
– Обещаем! – хором ответили дети.
Этот ритуал предшествовал каждой маминой истории, а рассказчицей она была восхитительной. Ее голос звучал то тихо и приглушенно, то с таким напряжением, что, казалось вот-вот зазвенят стекла в оконных проемах. Она говорила певучим, рифмованным слогом. В нем были радость и печаль, древнее величие и искреннее чувство. Сами боги оживали и разыгрывали настоящее представление, полное загадок и удивительных тайн, которых не встретишь в повседневной жизни.
Прозвучали первые слова истории, и Эрик поплотнее закутался в теплое одеяло.
***
Когда мир был молод, землей управляла
прекрасная Сола, владычица-дева.
Добра была к злакам, цветам и животным,
к рыбам и птицам – всему, что дышало.
В те времена на небе ночами
звезды сверкали, бусины света.
Завесой не скрытые, мир освещали,
странникам ночью в пути помогая.
Сам Наблюдатель прокалывал небо
в дни сотворения бренного мира,
чтобы светили и мир вдохновляли
искорки света в ночном небосводе.
Люди счастливые жили в достатке,
без войн и страданий, как малые дети.
<