Семейное дело
Шрифт:
— Да я… — Роланд Белоусов казался поражен, как аспирант, которого заставляют выучить таблицу умножения. — Вы меня не поняли, Александр Борисович! Я уважаю закон, но речь не о нем. Речь о ценностях, которые не имеют отношения к закону… не могут быть, так сказать, предписаны сразу для всех… Особенно это касается жизни художника…
— А-а, художника, — покладисто отозвался Турецкий, — это другое дело. Что ж вы сразу не объяснили?
Видя, что гроза миновала, Роланд Белоусов пригнулся к столу и вполголоса произнес:
— Между нами, Александр Борисович, религиозные люди — не всегда нравственные люди. Я всегда симпатизировал Илье, но, если хотите выслушать мое мнение, в отношениях между ним и Николаем всегда было что-то странное. Что заставляло Колю давать Илье работу, хотя
— А в чем же, по-вашему, было дело?
— Ума не приложу. Вы работаете в прокуратуре, вы и копайте.
Глава 18 Галя приходит к выводу, что искусство граффити тоже требует жертв
Каждый, кто знаком со старшим лейтенантом Романовой, знает, что у этой бесстрашной, непреклонной сотрудницы правоохранительных органов есть всего две невинные слабости: она любит поесть и поспать. И если любовь к еде она умудряется кое-как удовлетворять в будни, то для того, чтобы всласть отоспаться, остаются только выходные и праздники. Поэтому, если бы любого из Галиных знакомых спросили, чем занимается Галя в воскресенье, в восемь утра, он непременно ответил бы: «Дрыхнет без задних ног!»
Ошибочка! Вот, извольте полюбоваться: семь утра, воскресенье, а Галю Романову мы обнаруживаем в коридоре ее квартиры, и не в ночной рубашке, а полностью одетой и готовой к выходу… Но точно ли перед нами Галя Романова? Что она с собой сотворила? Плечи туго обтягивает старая черная куртка, испещренная какими-то странными разноцветными разводами; на ногах — черные облегающие штаны и ботинки со шнуровкой, которые Галя никогда раньше не носила. На голове — бандана, очаровательная черная косынка, из разряда тех, какие в фильмах повязывают себе бандиты перед тем, как метко стрельнуть во врага. За плечами — сумка, набитая баллончиками с краской и прочими принадлежностями райтерского мастерства.
Знакомство с граффити преобразило Галю не только внешне. Ее депрессию как рукой сняло. Кроме того, появилось совершенно новое, никогда не испытанное чувство — Галя неожиданно посмотрела свежим взглядом на свою убогонькую однушку. Прежде, безнадежно мечтая о ремонте стоимостью в три тысячи долларов, она замечала только, не набрызгана ли вода на полу в ванной, не зарос ли пылью экран телевизора, и продолжала мечтать. Теперь в Гале заговорил райтер. До нее как-то вдруг дошло, что для оформления среды обитания совсем не обязательно располагать кругленьким счетом в банке.
«Я из своей квартирки райский сад сделаю!» — оптимистично провозгласила старший лейтенант Романова и принялась за работу. А работы эта славная девушка не боялась никогда. И если то, что получилось в результате, вряд ли выдерживало конкуренцию с райским садом, то, по крайней мере, было на что полюбоваться!
По стенам коридора, образуя сплошную широкую полосу, кувыркались, держась за лапы, зеленые зайцы и розовые кошки, зеленые кошки и розовые зайцы. Их веселую вереницу обрамляли лохматые, похожие на фиолетовые хризантемы цветы. С потолка комнаты подмигивали звезды, стены открывались в голубое небо, по которому плыли объемистые пышные облака. Что касается кухни, в ее оформлении преобладала, как можно было ожидать, съедобная тематика. С потолка свешивались виноградные гроздья, желтые и лиловые, из стен торчали кукурузные початки — спелые, зерно к зерну; на закатном горизонте паслась корова — источник мясо-молочных продуктов. Наглядевшись на представленное вокруг великолепие, сидящий за столом человек должен был почувствовать, что уже насытился… Все это было сделано не совсем умело, выглядело карикатурно, но зато казалось живым и веселым. Теперь, пожалуй, и гостей звать не стыдно. Да какое там «не стыдно» — наоборот, заманчиво явить миру это созданное своими руками чудо! Евроремонтом сейчас москвичей не удивишь, а такого ни у кого больше нет.
Но Галя на сегодня гостей не приглашала, потому что отправлялась, как она уже привыкла выражаться, «ту гет ап». Она стремилась поскорее очутиться вместе со своим крю.
Передавать понятие «крю» словами «группа», «команда» или иными сходными по значению терминами, конечно, можно, но это было бы совершенно не по-райтерски. Крю — это даже не хипповская «система», хотя кое в чем на нее похожа… Одним словом, основной принцип крю: граффити — это дружба, любовь и хорошее отношение к окружающим. Ко всем людям, которые будут любоваться тем, что создадут члены крю. Как этот принцип совмещается с тем, что зачастую окружающие не хотят любоваться, обзывают райтеров хулиганьем и ставят их в положение вечно гонимых непризнанных гениев? Ну, во-первых, не надо терять надежду, что со временем удастся объяснить свою позицию: для того и работаем! Медленно, но верно граффити пробивает дорогу к официальному признанию в Голландии, в странах Восточной Европы… А во-вторых, райтер должен быть максимально терпим к общественному мнению, а для того чтобы не вызывать раздражения, обязан соблюдать определенные правила. Нельзя «убивать» здания, представляющие собой художественную ценность: это действительно прямое убийство. Нельзя портить памятники. Надписи на надгробиях — свинский поступок; райтер этого никогда себе не позволит.
Что можно делать? Самовыражаться! Выплескивать на скучные здания и поезда свое видение мира и заражать им других!
Как юный, но почти полноправный член крю «Витамин», Галя предпринимала попытки показать увлеченность граффити — особенно изображать наигрыш и не приходилось… Как старший лейтенант Романова трезво подмечала то, что тревожило ее в новых друзьях. Граффити — увлечение недешевое. Все райтеры прекрасно экипированы запасами краски, один баллончик которой стоит от 50 до 200 рублей — надо еще учесть, что одним баллончиком здесь не обойдешься. У них имеется видеотехника с карманными компьютерами. Роспись электричек и иных объектов тщательно фиксируется на видео. Откуда у ребят такие деньги?
Само собой, в состав крю входили дети состоятельных родителей, а также молодые, но уже профессионально зрелые люди, которые зарабатывали деньги приличной работой, чтобы тратить их на любимое увлечение. Ну а остальные? Видимо, здесь существовала тайна, которую Гале пока не раскрывали… Не раскроется ли она сегодня?
Ехать Гале пришлось недолго: райтеры собирались на периферии, предпочитая окраины центру. Их любимыми местами были так называемые ярды (от английского «yard train»): депо, коллекторы — словом, те места, где скапливались и отстаивались в ожидании нового движения приготовленные в жертву поезда. Не метро — на метро «витамины» не посягали, там своя компания; обычные пригородные поезда, которые побегут, разрисованные Галиными товарищами, во Фрязево, Пушкино, Бужениново… Погода стояла благоприятная: ни бьющего в глаза солнца, ни дождя, ни снега — ровное пасмурное освещение. Кэны готовы к работе…
— Салют, Цверг! — приветствовало Галю сразу несколько членов крю «Витамин». Когда она выбирала, как назваться, сразу всплыл в памяти ее любимый диснеевский мультфильм «Белоснежка и семь гномов»; но так как назваться Белоснежкой с ее внешностью было бы нелепо, Галя решила стать Гномом. А «гном» — по-немецки «Zwerg»… Ну и ладно, тоже неплохо. — Готовься, Цверг: сейчас увидишь, как бомбят!
Из своего милицейского опыта Галя Романова знала, как «бомбят фраеров»; теперь она узрела воочию, что поезда тоже можно бомбить. Не так, как немецкие самолеты в Великую Отечественную, а цивилизованно, с помощью краски… Ее приятели насели на поезд, как саранча, создавая с помощью разных баллончиков, одни из которых давали толстые, а другие тонкие линии, быстрый рисунок. «Бомбить» — это на райтерском сленге и означает: создавать быстрое изображение, которое отражает название крю или самого райтера. В данном случае буквы, протянувшиеся полосой вдоль всего вагона, напротив которого замерла ошеломленная скоростью Галя, своими мягкими очертаниями воспроизводили слово «VITAMINS». Использовались всего три краски — белая, красная и желтая — но этого хватало. Символические шарики витаминов образовывали вокруг букв скопления и целые созвездия. Они были круглыми, объемными, они нависали над зрителем, летели в него, как баскетбольные мячи…