Семейное дело
Шрифт:
Глава 40 Турецкий и Грязнов открывают тайны «Метро-2»
Пассажиры метро, в отличие от пассажиров наземного транспорта, не имеют привычки смотреть в окна. Пассажирам метро это ни к чему. Если ехать человеку недолго, он безразлично рассматривает облепившую стены рекламу и тех, рядом с кем, волею случая, он оказался в одном вагоне; если приходится ехать на значительное расстояние, он читает детективный роман (хотя бы вот этот, который вы держите сейчас в руках), перелистывает конспекты или служебные документы, терзает карманный компьютер или мобильный телефон — в зависимости от должности, интересов и финансовых возможностей.
В черную тьму, охватывающую вагон тотчас по въезде в тоннель, пассажир вглядывается, как правило, в одном случае: если его, готового выйти на следующей станции, приплюснули к дверям, прислоняться к которым категорически не советует белая надпись. Только эти несколько минут в зависшем промежуточном состоянии заставляют обитателей наземного
Подобные мысли, помноженные на ежедневные поездки в метро, способны из человека, удовлетворенного жизнью, сделать неврастеника. Однако было бы нечестно скрывать истину из тех соображений, что она может повредить чьему-то душевному комфорту. А истина заключается в том, что для пассажиров красной, одной из самых старых, веток метрополитена в день описываемых событий риск должен был возрасти в сотни раз. Потому что новолуние уже наступило…
Со взрывчаткой в отряде Шарипова умели более или менее сносно обращаться все, но единственный и неповторимый ас этого дела носил имя Керим. Условное, как и все остальные имена, собственное имя у него было курдское, и в отличие от большинства членов организации, для посторонних носившей название «Глобальный Интернационал», он был не мусульманином, а зороастрийцем.
Зороастризм — религия, впервые в мировой истории разделившая мир на две части, заговорившая о вселенской борьбе добра со злом, светлого Ахура-Мазды с искажающим его замысел черным соперником Ангро-Манью. Однако, понимая слабость человеческой натуры, влекущейся ко злу не меньше, чем к добру, зороастрийцы оставили удобную лазейку, заявив, что добро и зло — начала равновеликие, хотя и не одинаково почитаемые. Можешь служить Ахура-Мазде, но можешь и Ангро-Манью; последнее нехорошо, разумеется, но тоже вписывается в рамки традиции.
Вот таким поклонником олицетворенного в древнем мифе зла являлся Керим. Идя в противофазе к своим единоверцам, поклоняющимся Ахура-Мазде, взрывы он намечал неизменно на двадцать девятый лунный день — согласно использующемуся в зороастризме астрологическому календарю, несчастливый, не подходящий для начала новых предприятий. Но несчастливым он должен был стать не для террористов, а для пассажиров, которые сядут в намеченный поезд. «Символ этого дня — спрут, — говаривал Керим. — Осьминога видели? Спрут должен напустить побольше тьмы из своего чернильного мешочка, чтобы нас не разоблачили». Шарипов относился к этим заявлениям недоверчиво, однако редкостное мастерство и удачливость Керима заставляли идти ему навстречу. Единственный случай, когда взрыва не получилось, объяснялся трусостью того, кто должен был стать живой бомбой; что ж, пристрелили его, как собаку, и дело с концом — Керим к этому не имеет отношения… Что касается керимовской удачливости, то, похоже, Ангро-Манью добросовестно исполнял условия контракта: как минимум четыре раза, на памяти Шарипова, Керим попадал в ситуации безусловно смертельные — и оставался невредим. Его не трогали пули, даже шальные; осколки облетали его по немыслимым траекториям. Что касается астрологии, то в ней Керим был таким же докой, как в ремесле взрывника, и предсказанные им события сбывались с частотой, превышающей среднестатистическое случайное попадание; но поскольку предсказывал он главным образом несчастья, чувства благодарности этот черный вестник не вызывал. Причудливый это был человек, страшноватый и скользкий, точь-в-точь как его любимый спрут.
Спрут — подходящий символ для этих мест, не обозначенных ни на одной популярной схеме. Точно осьминожьими щупальцами, обволакивает тьма догадок и мифов самостоятельный подземный регион, обозначаемый сведущими людьми как «Метро-2».
«Метро-2» относится к числу знаменитейших московских легенд, растиражированных перестроечными журналистами: скрытые тоннели с уверенными стрелами рельсов и сложные соединяющие их переходы, рассчитанные на передвижение пешком или движение автомобилей, дошли до наших дней прямиком из сталинской эпохи с ее повальным энтузиазмом масс и махинациями вождей. Под гром фанфар, под бодрые сообщения радио и газет прокладывались первые линии Московского метрополитена, сначала носившего имя Кагановича — этот труд совершался в условиях полной гласности. В то же время, негласно, еще до официального рождения метро в 1935 году, строились совсем иные пути. Первоначально московское метро состояло всего из двух линий, одна из которых имела самым дальним пунктом станцию «Смоленская», а вторая — «Парк культуры», и обе они сливались на «Охотном Ряду». И эта сугубая, примитивная ясность уже имела засекреченную тень! В проекте второй очереди стояла станция «Советская»: между «Театральной» (в те времена «Площадь Свердлова») и «Маяковской». В процессе строительства по личному распоряжению Сталина «Советскую» приспособили для подземного пункта управления Московского штаба ГО. Возникший вследствие ее закрытия необоснованно длинный перегон в самом центре Москвы ликвидировали только во времена застоя, путем баснословно дорогого строительства станции «Горьковская», ныне «Тверская». Если читатель, проезжая перегон перед «Тверской», даст себе труд внимательно вглядеться в озаряемую вагонным светом темноту, он увидит следы «Советской».
Следующей вехой в развитии «Метро-2» (тогда такое название не могло бы присниться даже в безумном сне) стал проект модернизации «Арбатско-Покровской» для связи Кремля с обоими сталинскими бункерами. Перед войной Сталин планировал построить самый большой стадион, который гордо назывался бы стадионом СССР или стадионом Народов. Не стыдясь заимствовать удачные пропагандистские идеи великого фюрера Гитлера, вождь советского народа со вниманием относился к использованию спортивных мероприятий в пропагандистских целях. Под будущим стадионом, частично все же впоследствии построенным, был возведен бункер для Сталина с небольшим залом для выступлений и тоннелем к трибунам. Были сооружены два автомобильных тоннеля: к Кремлю (причем ворота тоннеля расположены точно под Спасскими воротами) и в район станции метро «Сокольники». К этому бункеру существует также переход от «Измайловского парка». Не один москвич, посещая эту монументально-причудливую станцию, украшенную гигантскими фигурами двух партизан, задавался вопросом: почему на всех обычных станциях количество путей не превышает двух, здесь же — их три? Дело в том, что средний путь на станции должен был выполнять функцию спецпути Сталина во время торжественных мероприятий. Свидетельством этого до сих пор остаются изящные лампочки, освещающие средний путь. Еще один бункер Сталина был построен под его дачей в Кунцеве (туда тоже идет автомобильный тоннель от общественной приемной Минобороны на Мясницкой, 37, через Кремль). Он хорошо известен специалистам МЧС: прямо над ним расположен Центральный региональный центр этого ведомства.
Но вот грянула война. С первых ее дней Сталин, человек весьма осторожный и мнительный, тяжело раздумывал, оставаться ему в опасной столице или отбыть вместе с правительством в Куйбышев (ныне Самара).
Не желая, однако, рисковать ни жизнью, ни престижем главы государства, он отдал приказ построить в Кунцеве бомбоубежище на глубине пятнадцати метров. Для того чтобы полностью обезопасить вождя, в качестве перекрытий использовали чугунные рельсы. Мощное сооружение и сегодня способно выдержать прямое попадание авиационной бомбы. Здесь, в этом секретном схроне, Сталин проводил военные советы; рядом располагалась жилая комнатка со всем оснащением, которое предназначено создавать комфорт. Лифт, предназначенный персонально для генералиссимуса, соединял бомбоубежище с дачей Сталина, под которой и был вырыт бункер. Чтобы исключить случайные встречи Иосифа Виссарионовича с обслуживающим персоналом, было построено несколько коридоров для дизелистов, кухарок и прочих. И этот бункер, и эти коридоры влились в запутанную систему подземного города…
Развивался и креп послевоенный мир, развивалась и крепла Советская страна, не подозревая, что по мере усиления государственного контроля она приближается к гибели. Все последующие генсеки, от Хрущева до первого президента СССР, так и не успевшего долго покрасоваться в новом звании, приняли от Сталина эстафету развития и строительства «Метро-2». Вся система находилась в ведомстве 15-го управления КГБ, так называемых подземщиков, а впоследствии перешло под крыло ФСБ.
В настоящее время система не является правительственным метро, то есть не перевозит высших госчиновников. Основная ее функция состоит в готовности к эвакуации населения в случае ядерной войны, а помимо этого — в перевозке хозяйственных грузов. Строит и поддерживает его закрытое предприятие, куда вербуют людей из обычного Метростроя. А живут они в городке под названием «Одинцово-10».
На основании всего вышеизложенного читатель может сделать вывод, что не такая уж это страшная тайна — «Метро-2». К обслуживанию этой системы причастно значительное число людей. О ней хорошо известно не только работающим на оборону страны, но и ее врагам: приблизительная схема «Метро-2» была описана в ежегодном издании Министерства обороны США по Советским Вооруженным Силам за 1991 год.
Но при этом опрометчиво было бы утверждать, что никаких тайн в «Метро-2» нет. Здесь попадаются неожиданные закоулки, в которых законсервирован дух советских тридцатых — довоенный, пахнущий «шипром» и керосином, воскрешающий мужчин в широких брюках и женщин с косами, уложенными вокруг головы. Здесь не редкость — наткнуться на желто-красный вагон, из передней двери которого некогда высовывался машинист, чтобы крикнуть «Готов!»; здесь можно поднять с земли неведомо сколько провалявшийся картонный билет, дающий право на одну поездку. Кажется, он совсем рядом, этот навсегда отлетевший быт, и стоит отпереть дверцу в стене, чтобы войти в прошлое…