Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор
Шрифт:
«обладая внешним обликом модницы и некоторыми чертами, заимствованными у нравственного типа европейской женщины восемнадцатого века, Елизавета имела все же много общего с совершенно противоположным типом современной ей русской женщины, хотя Петр Великий и предполагал, что окончательно уничтожил ее полувосточный облик. <…> Элементы ее популярности коренятся именно в этом смешении двух культур и компромиссах, куда вслед за ней устремилась и вся Россия, находя в них одновременно удовлетворение и своих прежних наклонностей, и новых потребностей и отдохновение после тяжких испытаний эпохи преобразований».
Наследники Елизаветы, строго говоря, русскими уже не были вовсе. Потомки немецких герцогов и принцев отныне становились лицом русской монархии. Это было одной из причин того, что подданные после кончины государыни Елизаветы пребывали в некоторой растерянности. Им еще предстояло привыкнуть к тому, что преданность монарха национальным и государственным интересам определяется не процентом крови того или иного народа в его сосудистой системе, а собственным ощущением ответственности государя перед страной, которой он призван править волею судьбы. Пока же большинству пришлось просто смириться с голштинцем на русском троне.
Часть IV
«Немецкие» Романовы
Император Петр III Федорович (10(21).02.1728-5.07.1762)
Годы правления — 1761-1762
Император Петр III с самого рождения был игрушкой в руках судьбы, изгибы которой были так прихотливы, что в них мог бы запутаться и человек гораздо больших ума, способностей и силы характера. Он родился 10 февраля 1728 года в небольшом городе Киле, на побережье Кильской бухты Балтийского моря, и получил традиционное для немецких принцев тройное имя Карл Петр Ульрих. Но детство этого принца трудно назвать счастливым. Когда ему было всего три месяца, умерла от чахотки его мать — дочь Петра I Анна. В десятилетнем возрасте он потерял и отца — племянника шведского короля Карла XII, голштинского герцога Карла Фридриха.
По решению семьи герцогов Голштинских опекуном мальчика, который мог стать наследником двух королевских престолов, был объявлен его двоюродный дядя — Адольф Фридрих, епископ Любский (Любекский), избранный в то время шведским правителем. Но воспитанием Карла Петра Ульриха фактически занимались гофмаршал его двора Брюммер, швед по происхождению, и оберкамергер Берхгольц. Они должны были вырастить из принца будущего короля Швеции, но занимались тем, что запугивали, унижали и спаивали своего воспитанника, превращая его в жестокого, пустого, подозрительного, грубого и бестолкового человека, не испытывавшего ни к кому ни любви, ни жалости, ни уважения.
Когда принцу исполнилось 14 лет, фортуна совершила свой очередной зигзаг, и жизнь его резко изменилась. О нем вспомнила родная тетка Елизавета, ставшая русской императрицей. Она забрала племянника к себе в Россию, где он сменил вероисповедание, имя (стал Петром Федоровичем) и из претендента на шведский королевский трон превратился в наследника русского императорского престола. В августе 1743 года по настоянию Елизаветы Петр Федорович официально отрекся от шведской короны в пользу своего бывшего опекуна Адольфа Фридриха.
Тетка Елизавета пыталась сделать из него русского царевича. Но духовник Симон Теодорский напрасно старался воспитать его в духе православной веры. Мальчик упрямился, уклонялся от занятий и неоднократно просил императрицу отпустить его в Швецию, так как в России ему не нравилось. Получив категорический отказ, он внешне смирился, но учиться по-прежнему не хотел. Он избегал своих учителей: преподавателя русской словесности Исаака Веселовского, математика и историка, профессора Якоба Штелина, балетмейстера Ланге, — зато дружил с горничными и лакеями, любил военные забавы и плебейские игры, крепкие спиртные напитки и грубые развлечения дворцовой прислуги. Великий князь был труслив и жесток одновременно. Он научился хорошо стрелять, но боялся ездить на охоту, робел подойти к ручному медведю в дворцовом зверинце, которого все кормили хлебом из рук, но с каким-то диким наслаждением мучил собак. У наследника престола были явные проблемы с умственным развитием, а его неврастеничная натура все больше беспокоила императрицу.
Напрасными оказались и надежды на то, что его исправит женитьба на немецкой принцессе Софии Ангальт-Цербст-ской (Екатерине Алексеевне). Некоторые источники свидетельствуют, что поначалу невеста очень нравилась великому князю. Он с удовольствием с ней общался, ему было с ней весело. Но потом она ему надоела, и он вернулся к прежним друзьям и занятиям.
Уже в период жениховства многое в великом князе удивляло и настораживало юную немецкую принцессу. Так, в своих «Записках» Екатерина позднее отметит, что доверительное отношение к ней Петра носило своеобразный характер. Она писала:
«Помню, как между прочим он сказал мне, что ему всего более нравится во мне то, что я его двоюродная сестра и что по родству он может говорить со мною откровенно; вслед за тем он мне открылся в своей любви к одной из фрейлин императрицы, удаленной от двора по случаю несчастья ее матери, госпожи Лопухиной, которая была сослана в Сибирь; он мне объяснил, что желал бы жениться на ней, но что готов жениться на мне, так как этого желает его тетка. Я краснела, слушая эти излияния родственного чувства, и благодарила его за предварительную доверенность; но в глубине души я не могла надивиться его бесстыдству и совершенному непониманию многих вещей».
Их семейная жизнь после свадьбы была по меньшей мере странной. Петр Федорович разочаровал и свою юную супругу, и императрицу, и все ее окружение. Несмотря на все старания Екатерины быть хорошей женой своему мужу, великий князь смотрел на нее исключительно как на подружку, с которой можно было поговорить и поиграть в куклы. В первую брачную ночь он не проявил никакого интереса к выполнению супружеских обязанностей. На пятом году брака на вопрос фрейлины Чоглоковой, почему у нее до сих пор нет детей, великая княгиня ответила, что все еще остается девственницей. И, как Екатерина утверждала позже в своих мемуарах, она ни разу не спала с Петром Федоровичем все первые девять лет супружества. Муж приходил в ее спальню, чтобы поговорить о военных забавах, или приносил с собой игрушки и самозабвенно возился с ними на кровати жены. Тетка-императрица не одобряла его пристрастия к куклам, а в приватные покои великой княгини она не совалась.
Однако любопытно, что к первым годам их совместной жизни относится сохранившееся письмо Петра к жене, в котором содержится ревнивый упрек в ее адрес:
«Милостивая Государыня. Прошу вас не беспокоится нынешнюю ночь спать со мной, потому что поздно уже меня обманывать, постель стала слишком узка — после двух недель разлуки; сегодня полдень. Ваш несчастный муж котораго вы никогда не удостоиваете этого имени Петр… Декабря 1746».
Содержание письма заставляет сомневаться в правдивости слов Екатерины о том, что великий князь не видел в ней предмета супружеской страсти.