Семейный бизнес

Джонс Кристина

Кухня была обставлена так же традиционно, как и весь дом. Посередине стояли буфет и набитый до отказа шкаф. Бутылка французского шампанского плавала в раковине, заполненной холодной водой. Открывая дверцы шкафа, Джорджия обнаружила, что у Рори была чугунная плита и имелось огромное количество посуды. Она включила радио и начала обследовать холодильник и кладовку. Нигде не было никаких признаков гуся, не говоря уже о поросенке.

Джорджия закатала рукава свитера и постучалась в ванную.

— Если яйца

еще не испортились, то, я думаю, можно сделать омлет по-испански. Если уже испортились — тогда ризотто. И, кстати, у тебя нет хлеба.

Голос Рори приглушенно зазвучал из-за двери, она подставила ухо.

— Что?

— Открой дверь. Я закрыл ее просто потому, что холодно.

Открыв дверь, Джорджия сразу же оказалась в клубах пара. Рори почти полностью погрузился в огромную ванну, но те части тела, которые выглядывали из воды, смотрелись великолепно. Она повторила меню.

Показавшееся из пара лицо Рори сияло улыбкой.

— В руки сальмонеллы мы не дадимся. Ризотто было бы отлично. И к нему хотелось бы тост.

— Сделать тост без хлеба довольно трудно.

Он кивнул.

— Верно. Хочешь принять ванну?

— Не откажусь! Сольешь воду, а я потом снова сама наполню.

— Вообще-то я следую рекомендациям водоканала Темзы об экономии воды. — Мокрой рукой он обхватил ее за талию. — Мы не должны тратить впустую полезные ресурсы…

— Рори! — крикнула Джорджия, когда он подтянул ее к краю ванной, и горячая вода полилась ей на ноги.

— Твой свитер! Он же весь промокнет!

— К черту свитер, — произнес Рори и затащил Джорджию в воду.

Казалось, прошла целая вечность. Они сидели на кухне и поедали самое большое в мире ризотто под радостную музыку «Радио Два». Для приготовления этого блюда пришлось опустошить все банки консервов, которые только нашлись у Рори, достать все приправы и завалявшиеся овощи. Все это было брошено в кипящий рис, после чего они снова занялись любовью, прямо на кухне.

— Я полагаю, это и называется «экспресс-ужин». — Рори держал в одной руке вилку, в другой бокал шампанского.

Джорджия засмеялась.

— Мне кажется, сюда лучше подошло бы десертное вино. — На несколько секунд она отвела от него взгляд. — Ты очень хозяйственный для бродячего водителя. У тебя даже есть корзина для глажки.

Рори пожал плечами.

— Да уж. Странно, правда? Дальнобойщики должны быть сильными мачо, а я даже знаю, как правильно гладить шелк.

— Кто учил тебя гладить?

— Нас всегда приучали к домашней работе. — Он запнулся, не желая произносить имя своего брата. — Что бы умели сами все делать. Это радует твою феминистскую душу?

— Я не такая уж воинствующая феминистка. — Джорджия мешала рис вилкой. — Я стала водителем вовсе не из-за феминистских убеждений. Просто я выросла в этой среде. А ты как дошел до этой жизни?

Рори откинулся на спинку стула.

— Я… Это давало мне свободу. Еще до того, как я решил оставить семейный бизнес, я хотел сам распоряжаться своей судьбой. И, видимо, это у меня неплохо получается, принимая во внимание все, что произошло.

Джорджия затаила дыхание.

— Так значит, ваш семейный бизнес не связан с транспортом?

Рори покачал головой.

— Купля-продажа. Мама приняла эстафетную палочку, когда умер отец. Предполагалось, что и мы с братом потом займем ее место.

Джорджия сосчитала до десяти.

— А что вы покупали и продавали? Старые вещи? У вас были свои магазины?

— Да, да, да. В основном те вещи, от которых люди хотели избавиться. У папы был нюх на хорошие сделки.

Джорджия набрала полный рот шампанского и, выигрывая время, смыла остатки ризотто в раковину.

— Значит, твой папа гладил, готовил и делал всю работу по дому?

Рори чуть не засмеялся.

— Да нет же. Он бы мигом все испортил. Отец был слишком нетерпелив.

— Ты по нему скучаешь?

— Да. — Рори вилкой делал в рисе тропинки. — Очень. Мы совершенно по-разному смотрели на мир, но прекрасно ладили. Мы дружили, и у нас были свои принципы. Я уверен, папа понял бы, почему я решил все оставить. Мне нравилось, как он вел бизнес — он никогда никого не обманывал. Многое переменилось, когда он умер. И еще, он всегда говорил… — Рори почесал лоб, — он всегда говорил, что Руфус — избалованный ребенок.

Джорджия допила свое шампанское.

— В отличие от твоей матери?

Рори кивнул.

— Именно. Впрочем, это все в прошлом. Мой отец умер, а мама, слава Богу, ушла из моей жизни. — Он оглядел опустошенную кухню и улыбнулся. — Давай оставим все это до утра? Мне кажется, остатки шампанского хотят немного вздремнуть в холодильнике.

*

Джорджия проснулась оттого, что ее руку кто-то пылко лизал. Улыбаясь, она повернулась к Рори. Лизание не прекратилось. Дыхание Рори было ровным. Она открыла глаза: Эрик гарцевал у кровати, пытаясь привлечь к себе внимание.

Джорджия шикнула на щенка, выскользнув из-под одеяла.

— Ты разбудишь Рори, а я еще не узнала, как он просыпается.

Она накинула зеленый халат Рори и прошла с Эриком к входной двери.

— Хорошо. Иди погуляй. Я подожду здесь. — Она подняла голову к небу и вдохнула в себя свежий весенний воздух.

— Доброе утро! — Джорджия чуть не подпрыгнула, услышав громкий веселый возглас.

— Хороший сегодня день, не правда ли?

— Прекрасный! — Джорджия улыбнулась подошедшему к ней почтальону и приняла три письма. Эрик с любопытством обнюхивал его ноги. — Не волнуйтесь. Он не кусается. Пойдем, Эрик…