Семейный портрет с колдуном
Шрифт:
– Меня интересует не только портрет, милорд, - осмелела я, делая шаг вперед. – Я уверена, что вы многое обо мне знаете. Знали с самого начала. Вы пугали меня, что отправили письмо в пансион святой Линды, и что лично посетили церковь в Линтон-вилле, но там вас не было, и письмо от вас никто не получал.
– Зато там побывали вы, - вздохнул Вирджтиль Майсгрейв.
– Да, побывала. И ещё я побывала на Белом Острове. Мне кажется, я когда-то жила там, и училась в том пансионате. Я встретила там женщину, торговку…
Я
– Может ли быть такое, - сказала я, волнуясь всё сильнее, - что вы с самого начала пытались защитить меня, а не навредить? Защитить от прошлого, милорд?
Я ждала ответа, но граф молчал. И молчал довольно долго, глядя на меня невидящими глазами.
– Какая же вы проныра, Эмили, - повторил он, наконец. – Ну что ж, вы во всем правы. Чего хотите теперь?
– Правды! – выпалила я. – И свободы, милорд. Пожалуйста, отпустите меня. Позвольте мне уехать!
– Уехать? – он усмехнулся и подошел к окну, опустив шторы, а затем принялся разжигать свечи – одну за другой, сосредоточенно и методично.
– Когда-то я просил вас уехать, а вы сопротивлялись изо всех сил.
– Но вы не были честны со мной, - возразила я, не отводя от него глаз, пока он ходил от подсвечника к подсвечнику. – Я ведь не ошиблась? Вам все известно обо мне? Расскажите, и я выполню ваше желание – скроюсь навсегда.
Он бросил на стол кресало и огниво и подправил кривой фитилек, кусая губу. Будто боролся сам с собой. Я затаила дыхание, наблюдая за этой внутренней борьбой. Примет ли он моё предложение? Узнаю ли я сейчас то, что от меня скрывали? А потом… отпустит ли он меня.
– Хорошо, - произнес колдун с усилием, и я поняла, что признание далось ему нелегко. – Расскажу вам правду. Потому что вы ведь не остановитесь, верно? Вы будете пронырой и дальше. И опять получите кучу неприятностей.
– Да, - прошептала я. – Не остановлюсь.
– Мне не хотелось ничего говорить, - колдун заложил руки за спину и задумчиво прошелся мимо меня к камину. – Но игра зашла слишком далеко, - он замолчал и некоторое время недоуменно смотрел на пустую каминную полку, а потом вопросительно посмотрел на меня, указав на полку пальцем.
Я поняла графа без слов и пояснила:
– Унесла зеркало в ванную комнату. Чтобы её величество не помешала нам.
– Ого, - произнес он, вскинув брови. – Как узнали?
– Её величество приходила и ко мне, - отмахнулась я. – Неважно, милорд. Продолжайте, если решили говорить!
– Подождите, этот вопрос требует прояснений, - колдун нахмурился. – Когда вы говорили с королевой?
– В нашу с вами первую брачную ночь. Она выглянула из зеркала и пригрозила мне…
– А в каком зеркале вы её видели? – последовал новый вопрос.
Странно, что его больше интересовало зеркало, а не содержание разговора. Я вкратце рассказала о событиях послесвадебной ночи, и взгляд колдуна затуманился.
– В комнате сэра Томаса? Не может быть… - пробормотал он.
– Это правда, - настаивала я. – И я жду правды от вас. Скажите, кто та женщина на портрете? Это моя мать? Или это… я сама?
– Не вы, - колдун даже усмехнулся – похоже, его позабавила подобная мысль. – На портрете изображена леди Джейн Эшборо. Она была ученицей моего отца, вместе со мной и моим старшим братом – отцом Ики.
– Но леди Икения говорила, что у вашего брата не было никакого волшебного дара…
– Почти не было, - презрительно скривил губы граф Майсгрейв. – Но он очень старался. Из кожи лез, чтобы постичь то, что ему не дано было понять никогда. А Джейн… у нее был талант. У нее всё получалось играючи. И она относилась к колдовству, как к забавному увлечению. Непростительное заблуждение
– На портрете вы с ней?
– Да. Так получилось, что она стала женой моего отца.
– Вашей мачехой? – я вынуждена была опуститься в кресло, потому что ноги меня не держали.
Неужели, моя родная мать была членом этой странной и ужасной семьи? Джейн. Джейн Эшборо. Никогда не слышала такого имени.
– Да, мачехой, - Вирджиль Майсгрейв оперся на каминную полку и взъерошил волосы.
– Звучит зловеще, но я был очень этому рад. Моя мать умерла рано, я ее почти не помнил, а Джейн всегда относилась ко мне хорошо, - он подумал и добавил: - Считай, только она и относилась ко мне хорошо. Она была веселой, доброй, её невозможно было не полюбить.
– И вы полюбили?
– Да, как десятилетний мальчишка может быть влюблен во взрослую женщину. Она была для меня идеалом. Матерью, сестрой, подругой – всем вместе. Видите ли, Эмили, у колдунов не бывает детства. И мне приходилось заучивать магические формулы и ставить колдовские опыты на крысах, в то время как мои ровесники бегали с мячом или изображали отважных рыцарей, воюя с зарослями крапивы, как с драконами. Признаться, я презирал этих глупых, крикливых, легкомысленных детей. Но Джейн напомнила мне, что есть другая жизнь помимо той, к которой меня готовили. И я благодарен вашей матери за это.
– Что с ней случилось? Если она была женой вашего отца, то я…
– Нет, вы не моя сестра, - решительно перебил он. – Через несколько месяцев после свадьбы Джейн сбежала. Она всегда была сумасбродкой, действовала по зову сердца. При дворе её так и называли – Неистовая Джейн.
Я вздрогнула, услышав это имя. Именно так назвала меня леди Скримжюр. Она меня узнала. Вернее, узнала во мне мою мать. Но все посмеялись над старухой. И леди Икения посмеялась… Но ведь леди Икения должна была знать мою маму?