Семейный портрет с колдуном
Шрифт:
- Я постараюсь, - пообещала я серьезно.
– Хотите потанцевать? – вдруг предложил он. – Это избавит вас от ненужных разговоров, и так мы лучше всего покажем, как счастлива чета Майсгрейвов.
Мне показалось, что голос его как-то странно дрогнул, но колдун не переменился в лице, и я решила, что мне почудилось.
Играли менуэт, несколько пар танцевали на выложенной досками площадке, и я кивнула:
– Почему бы и нет? Вы – прекрасный танцор, я видела. Будете подсказывать мне движения. Только не гримасничайте слишком явно, когда я наступлю
– Постараюсь, - ответил он, скрывая усмешку.
Мы вышли на площадку, и Вирджиль повел меня в танце, очень бережно держа мою руку и обнимая за талию. Танцевать с ним было настоящим удовольствием. И, вопреки моим опасениям, я не забыла ни одной фигуры и не отдавила графу ноги.
– А вы боялись, - сказал он, когда музыка закончилась, и музыканты и танцоры получили аплодисменты от зрителей. – Вы очень хорошо знаете фигуры менуэта, даже подсказки не потребовались.
– Мне кажется, в пансионе нас учили танцам, - ответила я с нервным смешком. – Конечно, я в этом неуверенна… - я замолчала, не закончив фразу.
– Эмили? – встревожено спросил колдун.
– Простите, мне надо отлучиться, - пробормотала я. – Ничего страшного, а дамскую комнату.
– Я провожу, - тут же предложил он.
– Не смешите, - отказалась я поспешно. – Никого из дам мужья туда не провожают. Я скоро вернусь.
И я чуть ли не бегом бросилась прочь от мужа. Но ни в какую дамскую комнату не отправилась, а наоборот – постаралась незаметно для остальных гостей свернуть в сад, чтобы побыть несколько минут одной. И подумать. Потому что только сейчас глупая Эмили сообразила, что опять попала впросак.
Если верить графу Майсгрейву, это моя мать стерла мне память, чтобы защитить от судьбы незаконнорожденной. Моя мать умерла около двадцати лет назад, когда я была ребенком. Но какой бы колдуньей она ни была, едва ли ей было под силу наградить меня воспоминаниями об обучении в пансионе, о доме в Линтон-вилле, в котором я помнила колодец, вырытый всего три года назад.
Мои воспоминания были уничтожены совсем недавно. И это сделала точно не моя мать.
Вирджиль Майсгрейв солгал мне. Но зачем? С какой целью? Мне казалось, он совершенно искренне обещал позаботиться обо мне. И портрет с женщиной похожей на меня, вряд ли был подделкой.
Я медленно брела по тропинке, между кустов жимолости, и в волнении переплетала пальцы, сжимая их до боли. Граф лжет. И считает меня совсем дурочкой, если лжет так явно. Что, прикажете, теперь делать? И дальше притворяться дурочкой или спросить прямо. Вот только услышу ли я правду или очередную ложь?
Чей-то темный силуэт вырос передо мной, и я испуганно отшатнулась, но потом узнала служанку, которая прислуживала мне в королевском замке. Мисси. Та самая, которая беззастенчиво сплетничала обо мне, Аселине и леди Филомэль.
– Добрый вечер, леди, - сказала она, делая книксен. – Вы заблудились? Я провожу вас. Праздник в той стороне…
– Спасибо, я просто решила прогуляться и знаю дорогу. Не беспокойтесь, - я хотела обойти её, но девушка проворно заступила мне дорогу.
– Там грязь и ямы, - сказала она приветливо, - не ходите туда, леди Эмилия. Испачкаете туфельки и платье.
Она нарочно останавливала меня. Скорее всего, там, в кустах, происходило что-то, о чем не следовало знать никому. Я бы не стала настаивать и свернула на другую тропинку, но тут из зарослей послышался знакомый смех, а потом очень знакомый голос.
– Вам туда нельзя! – воскликнула Мисс, когда я оттолкнула её и бросилась в темноту, раздвигая ветки кустарника.
Но служанка опоздала, и я увидела то, что увидела – Аселин Майсгрейв держал в объятиях леди Филомэль Нэн, и они с упоением целовались.
Нет, я не упала от этого зрелища в обморок, не расплакалась и даже не почувствовала обиды – только брезгливость и недовольство. Недовольство собой. Я ехала в Девин, опасаясь встречи с бывшим женихом, потому что мне было стыдно. Я не понимала и осуждала его поведение – быстро организовать свадьбу, опоив меня зельем при этом, но была и моя вина. Невеста одного, я при всех целовалась с другим – с родственником Аселина, а это – двойное предательство.
Леди Икения столько рассказывала о любви своего сына, что мне было совестно и перед ним, и перед ней. А теперь мне было стыдно, что я снова показала себя наивной овечкой.
– Леди! – воскликнула Мисси, выбегая вслед за мной, и леди Филомэль и Аселин от неожиданности чуть не рухнули в кусты.
Впрочем, объятий влюбленная парочка не разорвала, и более того – заметив меня, леди Нэн заливисто рассмеялась. Точно так же звонко и весело, как смеялась до этого. Аселин не смеялся. Он был смущен, насколько я могла разобрать в полумраке его гримасы.
– Я пыталась задержать миледи… - забормотала Мисси.
– Но миледи никого не слушает, - с издевкой сказала леди Филомэль. – Что же вы здесь позабыли, графиня Майсгрейв? Соскучились по Аселину? Вы же сами променяли его на графа, так незачем теперь бегать за моим женихом.
– Так он уже ваш жених, леди Нэн? – вежливо спросила я.
– К вашему сведению, сегодня мы обручились, - она выставила вперед руку. – Вот кольцо, можете убедиться.
– Я вам верю. Так что можете сохранить кольцо при себе. Но почему молчит ваш жених? Потерял дар речи? – я смотрела на Аселина, а он прятал глаза.
– О чем ему с вами разговаривать? – возмутилась леди Филомэль. – Он вас и видеть теперь не хочет!
Служанка незаметно отступила назад и скрылась в темноте. Судя во виду Аселина, он тоже не отказался бы скрыться. Как олень в лесу.
– Тогда пусть он скажет мне это сам. Прошу вас, леди Нэн позвольте мне поговорить с лордом Майсгрейвом, - сказала я, стараясь говорить как можно холоднее. Как ни странно, это получалось довольно легко. – Поговорить наедине.
Аселин ещё ниже опустил голову, а леди Филомэль так и подпрыгнула, будто я попросила о праве первой ночи.