Семицветье
Шрифт:
Кто-то влюбляется в красоту лица, кто-то в нежность души, кто-то — в песню из иного мира или в дивные сны. А я влюбилась в дерево — в его прелесть и мощь, чеканность и хрупкость… в волшебство. Это же мое — магия деревьев и трав… мое навсегда.
Медленно, осторожно ступая по снежному покрову, я иду к нему. И как во сне моего брата — из-за посеребренного инеем ствола выходит женщина. Совсем юная. Прекрасная и легкая как песня.
Она вдруг протянула ко мне руки.
— Ты Майри, сестра Арно? — ее голос зазвучал перезвоном льдинок. — Я — Неллин, младшая дочь Морозного короля
Я поклонилась принцессе, а она, любезно поздоровавшись, ответила мне грустным взглядом.
— Он при тебе… — я догадалась, что это она о камне, который я не спрятала под рубашку, как делал это брат.
— Когда-то человек по имени Эрин пришел в наш мир — я не ведаю как, — продолжала Неллин. — Был он добр и отважен и спас мою мать от Огненной лисицы. В благодарность наш король подарил Эрину удачу и дал на память камень из своего ожерелья, а потом помог вернуться домой.
— Это был мой отец… — прошептала я.
Неллин кивнула.
— Я знаю. Я устремила свой дух к обсидиану, когда со мной случилась беда. Я искала того, кто уже помог нам однажды… я ждала совета, хотя бы утешения. Но души Эрина уже не нашла в вашем мире. Вместо этого я встретила Арно во сне.
Вновь слеза тихо сползла по щеке, блеснула крошечным бриллиантиком.
— Я полюбила его. А он — меня. Но нам не встретиться — потому что теперь я прикована к древу.
Никаких цепей на принцессе не было, приковала ее, видимо, магия.
— Посмотри в ручей, — сказала она мне. — Но не касайся воды.
Я ступила со снега на темную землю берега, посмотрела вниз… на песчаном дне чуть поблескивала драгоценность…
— Ты уронила в ручей свою диадему, принцесса?
— Не я… Черный лис, сын Огненной лисицы, украл ее у меня, когда я спала, и бросил в Ручей-Текущий-между-Мирами. Достать ее оттуда можно, лишь погрузившись в воду. Но если в ручей по своей воле войдет обитатель нашего мира — то он из него исчезнет, если же чужак — навсегда здесь останется, никогда не вернется домой. Такова магия. Лишь Древним она подвластна, но заклятье наложено так, что Древние должны оставаться в стороне. Черный лис ждет, что я взмолюсь о пощаде. Но сделать так — потерять себя. Лучше я навсегда останусь пленницей Снежного древа — без диадемы, в которой моя сила хранительницы, я не могу далеко отойти от него.
— Ты снежная дриада! — догадалась я. А потом меня словно бросило в море брызжущих цветов — то были мои надежды и самые смелые желания.
— Скажи, Неллин, — спросила я с волнением, — чего бы ты хотела на самом деле?
— Я бы хотела быть с Арно, — твердо ответила она. — Но даже вернув себе диадему, я не смогла бы отправиться к нему — ведь я хранительница древа, мое место тут.
— Тебя это печалит?
— Очень, — тихо ответила она и опустила взгляд.
— Я достану твою диадему, — так же негромко сказала я. — Но прошу — отдай ее мне.
Неллин подняла на меня глаза. Синие, как печаль, светлые как мечта. Я улыбнулась ей.
— Ты хочешь быть вместе с Арно — так отправляйся в мой мир вместо меня. А я…
Я подошла к Снежному древу и нежно провела ладонью по морозной коре. Легкое,
— А я хочу быть его дриадой.
— Ты ведь можешь больше не вернуться назад, — голос принцессы звучал растерянно, но в ее огромных глазах заискрилась надежда.
— Могу и не вернуться.
Не увидеть родных и друзей… но есть нечто слишком важное, чтобы просто так упускать из рук. И это — предназначение.
Я вошла в ручей, склонилась над водой. Пальцы, ожидавшие холода, окутало неожиданное тепло. Льдистая диадема словно сама легла мне в руку. Я пристально посмотрела на Неллин, и она кивнула мне в ответ. И я надела диадему…
Снежное древо тряхнула ветвями, стрясая снег с длинных зазубренных листьев — оно приветствовало меня. Тысячи новых запахов… тысячи новых звуков… и оттенков… и чувств… и сил. Магия… Я бросилась к дереву и прижалась к холодному стволу. Только так и удержалась на ногах. А потом мир — мой новый мир — встал на свое место.
— Спасибо, — услышала я музыку голоса Неллин. Она светилась. Она была счастлива.
Я надела ей на шею ожерелье с обсидианом — вещь, теперь принадлежавшую моему… уже бывшему моему миру. Принцесса поцеловала меня, а потом, помахав рукой на прощанье, вошла в ручей — и исчезла, словно растворилась в синеве своего облачного покрывала. Я знала, как будет. Арно проснется — и увидит ее рядом. И она поймет, что такое тепло. И светлой станет их жизнь.
А я, обняв одной рукой ствол Снежного древа, стояла и улыбалась. Небо лучилось белым зимним светом. И целый мир простирался передо мной…
История вторая. Семиликая птица
— Мир тот зовется Семицветьем, — рассказывала мне травница Майри. — И это мир парящих островов. Главный остров — самый большой. На нем уживаются вместе четыре времени года, можно из лета попасть сразу в зиму. Настоящую, холодную.
— Ух ты! — я от души восхитилась. У нас зимы коротки, малоснежны, а если вдруг на день-два ударят настоящие морозы, так потом об этом несколько лет вспоминают. Взглянуть бы на царство Зимы!
— Главный остров неподвижно висит в небесах, а вокруг него дрейфуют в облаках еще двенадцать — поменьше. Семь из двенадцати никогда не меняются — это острова семи цветов радуги. А остальные пять создают все новые сочетания радужных цветов, а то и вовсе остаются на время бесцветными. Нельзя засыпать на изменчивом острове — неизвестно в какой части мира проснешься.
— Ого! А я бы попробовала…
Я чувствовала, как у меня от восхищения разгораются щеки. Рассказы Майри такие необычные!
Моя мать окликнула нас из дома:
— Вы там, поди, все на крыльце сидите? Не нужно, госпожа травница, забивать моей девчонке голову сказками, она и так, бестолочь этакая, ничего путного в памяти удержать не может.
— Не говорите так, госпожа Мирула! — заступилась за меня Майри и погладила по голове. — Лиэн очень смышленая, и Арно весьма ею доволен.
— Вот то-то и оно, что только и может полы в трактире драить, ни на что лучшее негодная, — ворчание матери скоро смолкло, но Майри все равно поднялась с крыльца.