Семиречье. Трилогия
Шрифт:
— Не пыхти ты, батюшка, — отмахнулся домовой. — Сейчас приберу. Долго что ль?
И принялся за работу. А чародей подсел к Радмиру, все так же безучастно сидящему на скамье, и положил товарищу руку на плечо. Воин не отреагировал, только тяжело вздохнул.
— Мы найдем ее, — уверенно сказал Дарей. — Вызволим нашу Белавушку.
— А есть ли кого еще вызволять? — глухо спросил воин, и чародей отшатнулся от пустого взгляда товарища.
— Да что ты ее хоронишь? — возмутился чародей. — В ней Зверь есть, с ним не так легко справиться.
— Что-то утащить ее Зверь не помешал.
— Помешал. Если бы не вторая
— Это я во всем виноват! — вдруг отчаянно воскликнул Радмир.
— Да что ты говоришь-то, друже? — возмутился Дарей. — Опомнись.
— Она же говорила, чтобы я боярина не трогал! А я все равно полез. Из-за меня она силу использовала, из-за меня! — он схватился за голову.
— Глупости. — отмахнулся Дарей. — Она предупреждала, потому что знала, чем это для тебя закончится. Может боялась не успеть. Ее увидели еще с Семиречья, когда от ядовитых тварей отбивались. Я уверен. Почему только тянули и не забрали сразу мне не понятно. Она ведь знала, что будет. Разве ты не понял?
— Знала… И ничего не сказала, ничего! — снова воскликнул Радмир. — Я ведь ее столько спрашивал.
— Значит боялась рассказывать. Белавка — девка вздорная и шумная, но умная. Защищала нас от того, что знала, вот и молчала. Все одно изменить бы уже ничего не смогли. Хватит душу себе рвать, друже. Соберись. Сначала все вызнать надо, потом действовать. А терзания — удел слабых. Ты ведь всегда сильный духом был. — и чародей потряс товарища за плечо.
— Был. Теперь ослаб, — поник головой Радмир.
— Глупости, — снова отмахнулся чародей и решил пока товарища не трогать, но глаз не спускать.
Билуг тем временем прибрал дом, вычистил, вымыл. Волшба домового в Полянии разрешалась, ибо домовые завсегда дому польза. Дарей достал из бермятовой торбы продукты и занялся готовкой, поглядывая на товарища. Тот еще какое-то время сидел с поникшими плечами, потом встряхнул головой, распрямился и ударил кулаком о стену.
— Ты прав, — сказал от чародею. — Сижу, будто похоронил уже. Поборемся за Белаву, разберемся со здешними богами.
— Вот и дело, — кивнул Дарей.
После обеда, в котором активно участвовал только домовой, мужчины лишь слегка притронулись, чародей отправил вестника Лихому. Ответ пришел в виде самого Лихого и четырех разбойников, постучавшихся в ворота чародеева дома условленными четырьмя ударами с промежутками. Билуг с ворчанием впустил их.
— Ходють всякие, грязь носють, — бубнил домовой. — Еще, небось, и пожрать не против.
— Билуг, — возмущенно прикрикнул на него хозяин дома. — Ты как гостей встречаешь?
— Быль б гости, — не спасовал домовой. — Морды разбойные. А ентот, — он ткнул пальцем в вихрастого мужика, — уже к добру приглядывается.
— Иди уже отдохни, — отмахнулся Дарей, и Билуг, не прекращая ворчать, полез к себе под крышу.
Чародей усадил гостей за стол. Дела делами, а традиции надо соблюдать. Разбойники степенно расселись, достали бутыль мутноватой жидкости и молча ждали, когда хозяин заговорит. Радмир поздоровался с разбойниками, представляясь. С атаманом они уже были знакомы.
— Как величать вас, люди добрые? — спросил он.
— Это Буслай, — представил Лихой белобрысого мужика с хитрицой, притаившейся в углах серых глаз.
Буслай приподнялся, протягивая руку воину-страннику. Потом
— Это Лешко. Он мало говорит, да и брата недавно потерял. Я писал о том, что мы троих потеряли. Так и не знаем, что с ними случилось.
Воин и чародей переглянулись, но рассказывать о судьбе трех пропавших разбойников пока не стали. Сам атаман был статен, даже хорош собой. У него были изумительные фиалковые глаза в обрамлении черных ресниц, мужественный профиль, широкие плечи и очень приятный голос. Проникновенная интонация сразу приковывали внимание к разбойничьему атаману. «Наверное, бабы по нему обмирают», — невольно подумал Радмир. Сам он однажды встречался с Лихим. Это было под Хрустальным Градом, когда они подружились с Дареем. Славное было время… Тогда они отбили охоту у орд с Темных Земель, отделенных от альвов Пустыней Потерянных Надежд, нападать на пресветлых. Лихой тогда еще не был человеком Дарея, да и разбойничьей ватаги у него тогда не было, он просто искал в той битве свою выгоду. Общались разбойник и воин-странник мало, но прониклись уважением друг к другу. После Хрустального Града Радмир Лихого больше не видел. И теперь с интересом рассматривал старого знакомца.
Наконец, на стол накрыли, мутную жидкость, оказавшуюся полянским самогоном, разлили по чаркам, и разговор неспешно потек по свободному руслу. Сначала обсудили последние семиреченские новости, на вотчине разбойнике не были чуть больше года. Сначала они шли просто разведать, потом решили задержаться из собственного интереса. Поживиться в Полянии было чем. А после остались уже по необходимости, потому что тревога чародея о том, что в этом государстве начинаются недобрые перемены, начинала подтверждаться с невероятной скоростью.
Стража стала более подозрительной и отлавливала всех, кто не являлся коренным жителем Полянии. К тому же разбойники были неосторожны, когда напали на терем князя Изяслава, и их начали разыскивать. Не нашли. К тому моменту возле царского дворца появилась черная махина. И Лихой с ребятами начали разведывать, что это. Тем более, что стремительно стали меняться волхвы, и новые служители религиозного культа стали усиленно насаждать веру в нового бога, перед которым должны были пасть все государства и земли. Царь все меньше являлся своему народу, выглядел все хуже и, наконец, совсем пропал. Напоминали о нем только новые указы, все более странные. Сначала он велел всем служивым посетить черную махину, потом начал призывать всех мужчин и юношей, причем, и эти должны были пройти через странное сооружение, стоявшее подле царского дворца. Амулеты и обереги теперь не уничтожали, как раньше, а сносило опять же в черную махину. Побывавшие в махине менялись. Лихой с ватагой уходили от таких. Тогда-то и пропала незабвенная троица. Разбойников гнали до границы города. И если ватага начала выдыхаться, то стража бежала выдерживая заданный темп, дыхание служивых не нарушалось. Троицу просто заарканили, легко выдернув из бегущей ватаги. Остальные бросились в рассыпную за городской стеной, тем и спаслись. Возвращались в Полянск ночью разными дорогами.