Семнадцатая карта
Шрифт:
— Вот это ход, — промямлила официантка. — Настоящий динозавр. И она влюбилась в меня. Официант, который только что появился и который в самом начале довольно нагло со мной разговаривал, взял с барной стойки полупустую бутылку Блэк Джэка и хотел ее кинуть в меня. Но дама не позволила ему вмешаться в поединок.
Я опять лег на спину, но чуть раньше, чем в предыдущий раз. Атаман подумал, что я промахнулся. Не выдержал должную паузу. Но ведь я и не хотел повторять прием с упором в живот. На этот раз я шел на удушающий. Ротвелер поздно понял это. Он лег на меня, как будто хотел трахнуть в миссионерской позе.
Я сомкнул свои мощные челюсти на его жирном горле. Наверное, так же поступали древние индейцы с такими же древними миссионерами, когда те во что бы то ни стало, хотели трахнуть их своей верой.
— Не надо, мы останемся варварами, — и большие зубы сжимали все больше и больше шею пропагандиста и агитатора.
Повар прыгал, бился головой о стену. Но бесполезно. Официант и официантка подбежали и стали уговаривать меня отпустить бедного повара. Я мог бы им сказать:
— Давно ли он стал бедным? Это же самый натуральный ублюдок. Его валить надо. Но я не ворона, которая бросает свой сыр, ради красного словца. Пусть стечет кровь с ножа у Гарри. И она потекла. Ручьем. Официант умолял меня отпустить несчастного. Официантка плакала. Потом у нее началась истерика.
Ладно. Пусть живет. Повар даже не побежал. Он лежал и жалобно скулил. Было совершенно ясно, что он просит прощения. Официантка побежала за аптечкой. Ему лили йод, бинтовали, как раненого командира.
Потом все сели за стойку, напились и стали без конца петь песню:
— Шел отряд по бережку, шел издалека. Шел под красным знаменем командир полка. Голова обвязана, кровь на рукаве. След кровавый стелется по сырой траве. Ой, ой-ой! По сырой траве!
Ну что ж. Он Атаман, а я Гарри.
И в воздухе блеснули два ножа. Пираты затаили все дыханье. Все знали Атамана, как Вождя, а Гарри Мастера по делу фехтованья.
— Уеду я от вас, — сказал я. — Хочу быть Доктором Зорге.
— Японес! — сказала официантка и расхохоталась. Она встала с высокого стула и начала делать бальные приседанья. Она подошла ко мне и с улыбкой спросила:
— Сяю?
А официант добавил:
— Кто Вы, Доктор Зорге?
— Ну. Ви сисяс едете? — спросил Вождь, с трудом откусив голову у жареной рыбы.
— Да, — вздохнул я, — отправляюсь на Новую Землю. И не дай боже, я узнаю о предательстве.
Одержим победу. К тебе я приеду. На горячем боевом коне.
Как только растает снег. Но меня никто не ждет. И даже моя Анна-Лиза очень, очень далеко.
И подпись: Улисс.
Мелехов расшифровал эту клинопись на Розетском Камне, вставленном в одну из стен Тоннеля.
— Это означает, — сказал он, — что Барс отвлек охрану на Переправе. Мы можем выйти на берег. Вы понимаете, что это означает?
— Нет. — Даже Дубровский вынужден был задуматься. Он выпятил вперед нижнюю губу и мрачно смотрел на темную воду.
— Я поняла, — сказала Альбина, — это Последняя Переправа.
— Я в эту воду не полезу, — сказал Валера.
— Может действительно назад вернуться? — сказал Дубровский. — Как-то здесь мрачно. Как под Землей.
— Мы и находимся под Землей, — сказал Василий.
— Брр! — Полина передернула плечами.
— И назад мы не сможем вернуться, — сказала Альбина.
— Верно, — сказал Мелехов.
— Уж не хотите ли вы сказать, что мы не можем вернуться назад, потому что УЖЕ перешли Границу у Реки? — спросил с вызовом Вован Дубровский.
— Именно так.
— А за рекой Новая Земля? — сказал Женя Литовский и сделал два шага вперед.
— Мы могли бы жить за рекой в тени деревьев. — Лариса села на траву и заплакала.
— Ну что ты плачешь? — сказала Альбина и села рядом с подругой.
— Может быть, нам еще удастся туда переправиться.
— Нет.
— Ну почему ты так уверена?
— Я не умею плавать, — всхлипнула Лариса.
— Тут другие проблемы, — сказал ученый. — Во-первых, плавать должен уметь один, а во-вторых, у нас один лишний. Только восемь человек смогут перейти эту загадочную границу. Только восемь, а нас десять.
Все быстро начали считать друг друга. Девять!
— Кто-то останется здесь, — сказал Валера. — И не думайте, что это буду я. Нет, нет и нет. Я здесь не останусь.
— Жуть, — сказала Эдит.
— Да жуть, — сказала Лариса, — но кому-то, я так поняла, все равно придется сыграть роль Фишера.
— Я в шахматы играть не умею, — сказал Дубровский. — Значит, это не я.
— Это должен быть не просто Фишер, а Фишер-Абель, — сказал Мелехов. — Не шахматист, а разведчик. Он должен войти в доверие к товарищу Эстэ.
— Как? Пока не знаю. Возможно, ему придется сдать Вождю Доктора Зорге. Ведь Эстэлин так мечтает получить в свое полное распоряжение этого японца. Но сначала мы должны решить, кто будет Чапаевым. Кто поплывет через эту холодную реку.
— Я поплыву, — сказал Дубровский.
— Ты плаваешь, как топор, — сказал Литовский. — Я поплыву.
— Может лучше я? — сказал Алексей.
— Ты, Крылов, здесь будешь держать оборону.
— Опыт есть. Он выдержит против целой Дивизии Мертвая Голова. А там ее только половина. Так что можно не бояться, — улыбнулась Альбина. — Я с ним.
— Вы думаете, за нами идет отряд Аненербе? — Мелехов вынул папиросу. — Нет, ребята. Все здесь не так. Все не так, ребята. Аненербе уже ждет нас на Том Берегу. В пулеметном доте.
— А здесь кто по нас будет палить? — спросила Полина.