Семнадцатая карта
Шрифт:
— Кончайте мне по ушам ездить, — сказал я. — Это же тушеное мясо.
— По-вашему, я не в состоянии поджарить стейк? — спросил повар.
— Думаю, у вас задрожали руки, когда вам передали мой заказ. И вы решили просто-напросто потушить мясо.
— Да я бы просто не успел, — зачастил повар, — время-то прошло всего ничего.
— Значит, все было приготовлено утром. А сейчас вы просто разогрели это мясо. Кошмар! Просто кошмар. Я ведь просил приготовить все по-настоящему! А вы устроили здесь мне самую натуральную профанацию.
Повар вынул сзади из-за пояса большую вилку и нож. Я думал, он хочет показать мне, какое это хорошее мясо. Я думал, он хочет показать мне, какое оно розовое внутри. Нет, этот подлец выкинул вперед руки и сказал, что сейчас он покажет, как готовится стейк. На мне. Вот скотина. И кажется, он каратист. Повар махал руками с ножом и вилком и повизгивал, приглашая меня принять участие в этом кулинарном поединке.
— Ты испугался, белый? — крикнул он. Хотя белым-то как раз был он сам. Видимо, повар представлял себя сейчас каким-то известным поваром-негром.
Чисто по-русски я прикинулся не совсем понимающим, чего хочет этот надутый поросенок.
— Нет, а в чем дело? Я не понял?
Я подошел к повару поближе. Даже совсем близко. Надо было начать первому. Ведь похоже этот безумный повар действительно обладал хорошей техникой. Такого надо быть с лету. Но я все-таки не успел. Он ударил первым. Без предупреждения. В общем-то, так и надо. Но я не ожидал. Я собрал два стола, но мясо осталось не тронутым. Я встал и специально убедился, что мясо в полном порядке, что оно еще горячее.
— Тебе придется самому съесть это блюдо, повар, — сказа я и приложил тарелку с еще очень горячим мясом к лицу подбежавшего противника. — Ешь, ешь, гад, — сказал я, не давая повару отлепить свою морду от тарелки. Он перебирал ногам, как будто вот-вот описается. Надо было заранее сходить в туалет. Не предусмотрительный повар.
Все-таки он смог ударить меня этой длинной вилкой в бок. Специалист. У него лицо сварилось, а он смог провести прием Подпираю Небо. Я думал, что так вывернуть ногу нельзя. Предварительно повар смог снять туфлю, носок и зажать двух-штыковую, длинную вилку между пальцами ноги.
Официантка вернулась в зал и вместо меня и бешеного повара увидела двух собак. Про себя-то я знал, что я Стаффодширский Терьер, но не предполагал, что этот повар окажется ненавистным Ротвелером. Мне его не взять. Толстый гад. Если бы рядом был какой-нибудь маг. Вова или Василий, последователи майора. Однажды мы гуляли с майором и на нас напал толстый злой Ротвелер. Я тогда еще был маленький. Но я спрятал свой зад между ног майора, и смело отбрехивался от толстожопого пидора. Вообще со стороны можно было подумать, что Ротвелер сожрет меня. Папа в этот вечер забыл газовый баллончик Оружие Пролетариата. Еще несколько дней мордатая черная рожа стояла у меня перед глазами. Слава богу, прибежал такой же пьяный обалдуй хозяин этого обезумевшего пса и утащил его.
— Сейчас Гарри мы посчитаемся с тобой, — рявкнул Ротвелер. Себя он видимо считал атаманом из песни.
— Из песни слова не выкинешь, — хрипло сказал я. Тебе конец, повар. — Ибо: все знали Атамана, как Вождя, а Гарри Мастера по делу фехтованья.
— Я большой ученый, — сказал толстожопый Ротвелер, а ты Гарри простой заключенный. Ты не можешь драться против меня. Уверен, ты обоссышься со страха. Ну давай, нападай. Не можешь? А знаешь, почему ты не можешь? Потому что я приколол тебя своей огромной вилкой к стене. Знаешь, на кого ты похож сейчас, Гарри? Ты похож на бифштекс. Ты мой обед. Иди сюда, обед, я тебя съем.
Действительно, я дернулся и почувствовал боль в боку. Штык вилки зацепил хороший кусок моей кожи с жиром. Я сжал зубы и с трудом вытащил эти мощные вилы из бревенчатой стены этого немецкого кабака. Вообще, если бы знал, что это настоящий немецкий кабак, я бы лучше заказал рульку. Хотя с другой стороны, с такими чумовыми поварами, как этот, и немецкий кабак будет ничем не лучше русской забегаловки.
Официантка закусила губу и широко открыла глаза. Ротвелер, можно сказать, с низкого старта начал свой бег и стремительно разгонялся, виляя вверх-вниз всем телом. Как змея. Впрочем, он это делал хуже меня. Это не он, а я похож на помесь динозавра и удава. Хотя Ротвелры считают, что я похож на поросенка. Он и сейчас прорычал:
— Готовься к смерти, свинья.
Я ответил:
— Я жду тебя толстожопый. Давай, давай. Торопись. — Было ясно, что надо проводить бросок через спину. Очень удачная мысль, как сказал бы какой-нибудь сыщик из русских с Брайтон Бич. Боюсь, однако, что и этот полицейский пес думает также. Так, что он может предпринять в этом случае? Я прогибаюсь, поворачиваюсь спиной, а он, зная, что я буду бросать его через спину, просто бьёт меня ногой в зад. Тогда мне конец. Стена, у которой я стоял, была очень крепкой. Хоть не кирпичной. Бросить его в сторону не удастся. Слишком велика скорость у этого полицейского. Скорее всего, этот повар является полицейским. Иначе откуда такая наглость. Хотя она может быть природной. Просто наглость повара, считающего себя приличным художником. Так, так, так. Он был уже совсем близко. Большие желтые клыки омывала слюна. Пахнет, наверное, падалью.
Ротвелер прыгнул, но поймал только пустоту, а за ней и надежную немецкую стену. Моя реакция оказалась лучше. До последнего момента я стоял на месте. И взмыл вверх тогда только, когда стало ясно, что противник не сможет изменить своего намерения: прыгнуть и разорвать меня.
— Ну че, умник, голова болит? — Но Атаман ничего не услышал. После удара о стену, он оглох на некоторое время. Официантка зажмурилась. Но и сквозь сомкнутые веки эта мадам с ужасом видела, как искры сыплются из глаз ее дружка повара.
Не успел я подумать, куда делся официант, который меня обслуживал, а уже мордатый пес опять кинулся на меня. Но я лег на спину и мощно толкнул его лапой в живот. Можно было, конечно, сразу перейти на болевой прием. Но враг был еще очень силен. Он мог бы вывернуться. А борьба в партере с такой псиной очень опасна.
Повар просто взбесился.
— Я, Гарри, посчитаюся с тобой, — раздался его слегка надтреснутый голос.
— Я жду тебя, толстозадый. — Но неожиданно для Ротвелера сам пошел вперед.