Семнадцатая карта
Шрифт:
— Но оказалось, что не только Мелехов мужчина. Были еще двое.
— Не понимаю, как я их просмотрела? — удивилась Эдит.
Одни был сыном директора завода, а другой второго секретаря. В самой России обоих могли посадить на десять лет без права переписка за хроническую неспособность к труду. Вот отцы их и пристроили.
— Главное, — говорил Второй Секретарь, — в бой ввязаться, а там как-нибудь прорвемся.
— Не прорвемся, — ответил хмуро сынок, — а мне одному придется прорываться.
— Не одному. Сынок Генерального тоже поедет.
— Олешка?! Ну, он парень с головой. Может и не — слово на букву е с приставкой: за — нас до смерти американцы.
И как на каркал. Попали именно на американцев.
Прежде чем рассказать, как Эдит со своим отрядом прошла американское КПП, надо объяснить, как она смогла заставить Женю Литовского согласиться на это переселение.
Она вернулась в пивную. Жека, Вован и Полина сидела за одним столом и пели песни. Полина была официанткой, ей работать надо было, а она туда же, ударилась в веселье.
— По какому поводу? — грозно спросила Эдит, остановившись у входной двери.
— Явилась, — сказал устало Жека. Ведь пока ее не было, они все пили и пили. И почти не ели. Одним лешем сыт не будешь. — Нужно мясо.
— Нужно мясо и явилась, — повторил за другом Вован Дубровский.
— Ты хоть бы ключ от кладовой мне оставила, — вставила подруга Полина. — А то ушла, а посетителей нам кормить нечем. Ты знаешь, сколько народу ушло?
— Море, — сказал Вован Дубровский.
— Что, все есть хотят? В Америке нажретесь! То есть, тьфу ты, в Германии. Вы знаете, что мы победили немцев? — Вован хотел рассмеяться, но получил от Эдит по затылку и благоразумно промолчал. — Германия наша, — продолжала Эдит, — и мы туда е-едем!
— Без меня, — мрачно промолвил Фиксатый.
— Знаешь, что еще я узнала сегодня?
— Что?
— Сначала скажи, что согласен везти Мерс в Германию, если тебе понравится, что я сейчас скажу?
— Ладно, — беспечно ответил Фиксатый. — Уверен, ничем ты меня не обрадуешь. Я в такой большой печали.
— Я сама только сегодня узнала. Честно.
— Что? Что ты узнала? — промямлил пьяный Дубровский.
— Я узнала, что Эстэ и Ле русские.
— Врешь — слово на б — толстожопая, — прохрипел Литовский.
— Сам только что верил в это, а теперь говоришь, что я вру.
— Где ты это узнала?
— В военкомате.
— В военкомате? — спросил Вован. И добавил: — Полковник врать не будет.
— Что, настоящий полковник? — спросил Женя.
— Настоя-я-щий, — сказал Дубровский.
— Да тебя не спрашивают, — оттолкнул Вована Жека. — Ты мне скажи, — опять повернулся он к Эдит. — Настоящий полковник?
— Самый настоящий, — улыбнулась буфетчица. Она пока не стала говорить, что военком отец Вовы. Никто не поверит.
— Да настоящий, тебе же говорят, — Вова пьяно хлопнул Литовского по плечу.
— Ладно, ладно, верю. Но все равно я не поеду к черту на куличики. Германия, Хермания. Не, я русский человек. Чисто русский, — он покосился на Эстэ и Ле на своей расстегнутой груди. — Вся эта — слово на е с приставкой: по — не по мне. Че я там делать-то буду?
— Воровать, — тихо сказала Эдит.
— Здесь я не работаю, я ворую, — сказал рассудительно Фиксатый, еще не осознав, что ему только что сказала Эдит. — Что? А чего я там воровать буду?
— Теперь там будет полно подпольных немецких миллионеров. Их надо раскулачить, — сказала Эдит.
— Я согласен, — сказал Вован.
— А ты помолчи. В конце концов, я из тебя сделаю хорошего массажиста. — И добавила: — По связям с общественностью.
— Ты будешь в международном законе, — продолжала Эдит, — А здесь ты что? Так… в кожаном пальто.
— Что?! Да я тебя завалю, сука. Я тебя точно сегодня завалю! — Но после жареных бифштексов, Фиксатый успокоился и согласился вести автобус с русскими проститутками в Росгер.
А теперь о том, что было на границе.
— На границе тучи ходят хмуро. Край суровый тишиной объят, — пел, крутя шикарную баранку Мерседеса Жека Фиксатый. — Три танкиста, три веселых друга. Точка. Экипаж машины боевой. — Он врезался в толпу американцев. Они хотели преградить Мерседесу путь. Хорошо, что никто не пострадал. Успели отскочить в сторону.
Жека стоял на ступеньках автобуса и молча слушал американский гвалт.
— Че они говорят? — сморщив рожу, спросил он.
— Предлагают угощение, — сказал специалист по связям с общественностью Владимир Дубровский.
— Нет, ребята-демократы. Только чай, — Литовский поднял правую руку, как пахан на сходке. А американцы загалдели еще сильнее.
Под утро начали водить всех на медосмотр. Сначала вышла неувязка. Девушки прямо в автобусе разделись до гола и вереницей двинулись к пункту проверки.
— А нам-то что делать? — спросил Мелехов Эдит.
— Ты говорил, что знаешь, что надо делать, — ужаснулась Эдит. — Ну засыпемся!
— Не засыпемся.
— И вот это вместо счастливого будущего?! Что ты наделал, Мелехов?! — Эдит закрыла глаза рукой и разрыдалась. — Ты куда нас ВРЕМЕННО завел? А?! Неужели нельзя было попасть в Германию без войны? Это, что, карантин такой? Ой, мама моя! Что ты наделал ученый — слово на е! — Иван Сусанин недоделанный!
Многие читатели, вероятно, подумали, что Мерседес с десантом великолепных проституток приехал в Бухенвальд или в Магадан, в крайнем случае. Нет. Просто Американцы начали нагло утверждать, что путевки десантников, находящихся в Мерседесе оформлены не в рядом находящуюся благословенную Германию, где счастливо правит НАШ товарищ. Имеется в виду товарищ Эстэ. А к черту на куличики. На какой-то — слово на б — Брайтон Бич.