Семнадцатая карта
Шрифт:
— А что такого я сказала? — спросила Эдит. — И подожди. Это кто коза? Я коза?! Ах ты пень березовый! — воскликнула буфетчица и большим вяленым лещём, который несла к этому столу, ударила Фиксатого по свежевыбритой щеке. Тот упал со стула под соседний стол. Сбросил с глаз скатерть. Он стащил ее со стола и почистил только что выглаженные брюки. Хотя было утро, но пол в пивной был уже грязный.
— Спокойно, Фиксатый, — сказал сидевший за этим же столом Вован.
— А я спокоен, — сказал Женя Фиксатый. Он нагнулся и вытащил из голенища блестящего хромового сапога гармошкой финку.
Он сделал большой шаг в сторону и с криком:
— Запорю падлу! — побежал на Эдит. Она испугалась и с визгом скрылась за стойкой.
Жена Фиксатого Полина в это время была в зале. Она убирала остатки закуски с дальнего стола. Полина подошла и постаралась успокоить мужа.
— Ну чего ты так расстроился? Она это просто так сказала. Ну, чтобы поддержать разговор.
— Ты хоть слышала, что именно эта тварь сказала? Завалю! — он опять с рычаньем бросился на дверь буфета. Потом повернулся, разорвал на груди рубаху и показал на Ле и Эстэ, расположенные на ней. — По-вашему, я мог бы носить на своей груди не русских людей?
— Почему же не русских? — спросила Полина. Она тоже села за этот стол и поправила сначала свой кокошник, а потом раздвинула рубашку своего мужа Евгения Фиксатого. — По-моему, нормальные русские люди, — она показала ладонью на Ле и Эстэ.
— А она говорит, что один жид, а другой чурка! Может такое быть? Ладно бы еще сказала: космополит и гастарбайтер.
— Да она просто так сказала, чтобы позлить тебя.
— Да нет, — встрял в разговор Вован. — Эдит сказала, что узнала это из достоверных источников.
— Да ерунда, — сказала Полина, — какие такие могут быть достоверные источники? Откуда?
— Оттуда, — Вова показал на небо.
— Да бросьте вы. Неужели опять Пришелец явился. Ванька?!
— Не-а. Другой говорит.
— А что еще она говорит.
— Говорит, — продолжала Полина, — что русские, то есть мы, выиграли войну.
— Да, — добавил Вован. — Только не понимаю, кто из этого делает тайну. Все знают, что мы выиграли войну.
— Да чокнутый какой-то, наверное, — сказала Полина.
— Она выдумала Пришельца, — сказал Литовский. По кликухе Фиксатый. — Вы хоть видели его?
— Мы нет, но Эдит говорит, что мужик тот у нее дома, — сказала Полина.
— Слово на букву Б. — Решила всех Пришельцев перетрахать, — сказал Женька. — Но уверен, что она врет. Зеленая ограда. Какой-то стрелочник, пизда, остановил все поезда, кошмары — слово на б — кошмары — слово на букву б — кошмары. — Напевая эту веселую песню, он двинулся к прилавку.
Он встал по ту сторону прилавка, и сразу к нему бросились несколько человек с пустыми кружками.
— Налей нам, Женя, — просили они наперебой.
— Пей братва! — он налил им несколько кружек разбавленной шипучки. Потом порылся под прилавком и, кряхтя, вытащил ящик чешского пива в витых бутылках.
— А это нам! — крикнул Вова и подхватил приготовленный Фиксатым ящик чешского пива.
— Оставьте пиво, ироды! — послышался грозный голос из-за двери. — Это я Пришельцу приготовила.
— Ты у меня только покажись, коза толстожопая, завалю! — ответил Женя. И добавил: — Если сейчас приведешь Пришельца — не трону. Даю тебе двадцать минут.
Эдит поняла, что Фиксатый успокоился, и вышла через заднюю дверь. Предварительно она хотела крикнуть, чтобы гады не трогали чешское пиво. Хотела еще добавить, чтобы Полина присмотрела за буфетом. Но не стала ничего говорить. Пусть не знают, что она ушла. Ведь они не верят, что здесь опять появился Пришелец. Такое два раза не бывает. Тогда был Иван, а сейчас Василий.
— Тоже хорошее имя, — сказала сама себе Эдит. Ведь она уже успела переспать с Василием.
Он появился в дождливую ночь перед ее окнами.
Она только что приняла самодельный душ, то есть помылась из кувшинчика, стоя в тазу. Кто бы это мог быть? За бутылкой самогонки к ней не ходили. Она продавала свой самопал через знакомую институтку. Эта Ира никогда, правда, не училась в институте. Ее спрашивали:
— Почему тогда институтка?
— Я всегда мечтала учиться в институте. Ты ведь не мечтала?
Так и звали ее во всех пивных этого города:
— Ирка-Институтка.
Клиентов у нее в последнее время было мало. Можно сказать, что вообще не было. Все готовились к отъезду в Германию. Она говорила:
— Раньше немцы угоняли русских в Германию, А теперь дураки и жулики сами туда собрались. — Дело в том, что кто-то, а скорее всего, агенты местного НКВД, шляющиеся по рынкам, запустили утку, что после войны у немцев не стоит. Ну, или стоит совсем мало.
— Короче, — как сказал один урка, — нужны производители.
Сначала надо пройти медкомиссию.
— Ну, для некоторых это в общем-то не очень трудно.
— А что надо делать? — спросила этого урку баба, торгующая тут, при выходе из рынка, семечкам.
— Надо за одну ночь трахнуть шестерых, — ответил он.
— Каких таких шестерых? — Прости, я не поняла, то есть.
— Шестерых баб должен — на е с приставкой: вы! — рявкнул с досадой мужик с соседнего торгового места. Он продавал самосад.
— Да не может быть, — только и ахнула она.
— Я даже слышал, — сказал другой табачник, что трахать на самом деле надо одну и ту же тетку.
— Этого никто не сможет, — спокойно и категорически заявила женщина, торгующая калеными семечками. Она даже с досадой выплюнула шелуху вместе с семечком.