Семнадцатилетние
Шрифт:
— Н-да... Плохо сыграл. Ничья?
— Э-э... нет! — вырвалось у Ани. — Сдавайтесь, Михаил Сергеевич. Проиграли!
— Ну вот еще новости... сдаваться! Разве вы не знаете, что «гвардия умирает, но не сдается»!
— Тогда вам придется умереть! — засмеялась Клара. Через три хода он был вынужден сдаться.
Вторую партию Михаил Сергеевич играл осторожней: убедился, что противник сильнее, чем он думал.
С тех пор Клара почти каждую субботу стала приходить к Ане играть в шахматы. Между девушками незаметно завязалась дружба. Как ни странно,
В первых числах декабря произошел еще один случай, окончательно изменивший отношение Ани к Михаилу Сергеевичу.
Старое зимнее пальто Ани износилось, и она ходила в демисезонном. До школы было недалеко, морозы еще не наступили, и она не обращала на это особого внимания. В начале учебного года, когда Ольга Николаевна соображала вслух, как бы сшить в этом году для Ани зимнее пальто, девушка заявила, что смело может проходить эту зиму в старом. И вот однажды, вернувшись после работы, Ольга Николаевна принесла большой пакет.
— А ну-ка, давай примерим, Анюта! — сказала она, развязывая шпагат. — Сейчас не очень-то приходится выбирать...
В пакете оказалось зимнее пальто из синего бостона с котиковым воротником.
— Неужели это мне? — не поверила Аня.
— А то кому же еще! Надевай... застегнись... так... повернись... теперь пройдись... Отлично!.. Подними руки... — командовала Ольга Николаевна. — Нет, ничего. Я думала, придется перешивать, но у тебя хорошая фигура. Посмотрись в зеркало. Материал вполне приличный...
В зеркале Аня увидела блестевшие радостью глаза чужой, незнакомой девушки в новом красивом пальто, и ей стало не по себе. Она поняла, что эта покупка не обошлась без участия Михаила Сергеевича, а значит, пальто предназначалось для какой-то другой, нехорошей цели.
«Он хочет меня подкупить», — решила Аня.
— Нет, мама! Я не буду его носить! — твердо сказала она, снимая пальто.
— Почему? Тебе не нравится?
— Нравится, не нравится... не в этом дело.
— А в чем? — все больше удивляясь, допытывалась Ольга Николаевна. — Не понимаю я тебя.
— Конечно, не понимаешь. Иначе бы не стала спрашивать... Ты думаешь, что я как флюгер...
— Ах, вот оно что... — догадалась, наконец, Ольга Николаевна. — Ты вообразила, что это пальто купил тебе Михаил Сергеевич?
Вместо ответа Аня молча отошла к окну, всем своим видом давая понять матери, что она не хочет разговаривать на эту тему.
— Да как ты смеешь! — вспылила Ольга Николаев-па. — Неужели ты решила, что Михаил Сергеевич этим пальто хочет приобрести твое расположение? Ты понимаешь, что это значит? — все больше горячилась она. — Михаил Сергеевич никакого отношения к покупке пальто не имеет. Он даже об этом не знает. Я получила ордер на заводе за хорошую работу... Мне стыдно за тебя! Ведь но человек, который известен всему заводу своей прямотой, принципиальностью,
— Мама, я его уважаю...
— То-то оно и видно!
— Но ведь я же не знала, мама, что ты на свой ордер купила... Извини... Я очень тебе благодарна.
Случай этот заставил Аню глубоко задуматься, пересмотреть свое отношение к Михаилу Сергеевичу, и ей стало неловко за те чувства неприязни и отчуждения, которые она питала к нему до последнего времени.
Общее собрание задержало Аню до девяти часов, и, когда она вернулась домой, кожаное пальто Михаила Сергеевича и шубка матери висели на вешалке.
— Михаил Сергеевич, вы очень заняты? — крикнула она из передней, снимая свое новое пальто.
— А что? — отозвался он.
— Мне хотелось с вами поговорить...
— Если нужно, — значит, поговорим... заходите. Это был первый случай, когда падчерица обратилась к нему первая, и Михаил Сергеевич насторожился.
В комнате он был один. Ольга Николаевна в кухне готовила ужин.
— Что так поздно? — спросил Михаил Сергеевич, глядя на румяную от мороза и ходьбы девушку.
— У нас было общее собрание класса, — ответила Аня.
— Так долго?
— Да. Сегодня было о чем говорить. Решили насчет вечера, юбилея и вообще... Собрание было очень интересное.
— Чей же юбилей вы собираетесь отмечать?
— Вот об этом я и хотела поговорить с вами... Михаил Сергеевич, я хотела спросить вас... — неуверенно начала Аня, — по поручению девочек... Нет ли у вас на заводе какой-нибудь работы для нас, на каникулах?
Михаил Сергеевич почесал переносицу, подумал и широко развел руками:
— Ничего не понял! Решительно ничего. Для кого это «для нас»? Почему на каникулах, какой такой работы и при чем тут юбилей?
— Сейчас я вам расскажу подробней, У нас в школе будет юбилей учителя. Сорок лет педагогической работы.
— Солидный стаж!
— Мы хотим ему сделать подарки. Мы — это ученики трех старших классов.
— Правильная мысль!
— Но мы решили, что подарки должны быть куплены на наши собственные, заработанные деньги...
— Молодцы! — похвалил Михаил Сергеевич. — Если вы это сами придумали, то я рад за ваши светлые головы!
— Поэтому я и спрашиваю вас, нет ли на заводе какой-нибудь работы.
— Вот оно что! Теперь я уразумел. Н-да... Дело хорошее, и надо подумать. Но ведь если у нас и есть работа... то какая... «Подними да брось!» — ничего другого вы делать не умеете...
— А нам все равно.
— Ну, если все равно, то это проще... Оля! — вдруг крикнул он на всю квартиру и, когда из кухни послышался ответный голос, снова крикнул: — Зайди-ка сюда!
Ольга Николаевна приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Рукава ее были засучены по локоть, голова повязана платком.
— Оленька, не помнишь ли ты... На очистку третьего цеха по смете есть какие-нибудь суммы в этом году?