Семья для чемпиона
Шрифт:
Мужчины молча переглядываются.
– Ну-ну, – лыбится Димка. И вместо того чтобы мягко поставить его на место, Ремизов берет и… подмигивает ему!
Они знают друг друга считаные минуты и уже спелись! Зараза…
Глава 10
Разумеется, Димка пришел в восторг от идеи Ярослава подвезти его на тренировку. Хоть виду и не подал. Всю дорогу до ледовой арены я молчала, а мужчины трещали о своем – мужском, то бишь о хоккее. Оба оперировали малопонятными
Однако, несмотря на переполняющую моего ребенка радость от знакомства со своим кумиром, выскакивая из машины, Димка все равно задвинул напоследок милое:
– Просто предупреждаю: маму мою обижать нельзя, даже такому крутому чуваку, как ты.
– Понял, – кивнул ему Яр с улыбкой, – принял. Удачи на тренировке, спортсмен.
– Ага, пасиб. Пока, ма.
– До вечера, сынок.
Дождавшись, когда Димка зайдет на арену, Яр давит по газам, увозя нас в сторону того самого паназиатского ресторана, о котором говорил.
Место здесь и правда неплохое. Я бывала пару раз, пока ждала ребенка с тренировки. Облюбовала уютные столики на втором этаже у окна. Вечером отсюда открывается особенно потрясающий вид на широкий проспект и сверкающую огнями ледовую арену. Обычно в дни матча сюда не пробиться. Однако сегодня у команды нет игры, и свободных столиков предостаточно.
Ярослав, как настоящий джентльмен, придерживает дверь и пропускает меня вперед. Девушка хостес по моей просьбе находит для нас свободное укромное местечко, провожая до столика, при этом буквально пожирая глазами моего спутника. И да, я даже не могу ее в этом винить. Высокий, под два метра ростом, большой и спортивный Ярослав априори не может не привлекать к себе всеобщее внимание. Тем более с учетом того, какая он известная в мире спорта личность.
Мы делаем заказ. Я обхожусь облепиховым чаем, Яр останавливает свой выбор на американо. Официант уходит, оставляя нас одних. Мы переглядываемся, но молчим. Ремизов без ложного стеснения гуляет взглядом по моему лицу. Хочется съязвить, заметив, что он за эти пару часов уже успел изучить каждую мою мимическую морщинку. Но я не язвлю. Я отвожу свой взгляд, нервно комкая в пальцах бордовую салфетку и нетерпеливо покачивая ногой под столом. Чего он тянет? Что-то непохоже, что тема разговора, с которой он приехал, так уж для него важна, раз он молчит, всячески оттягивая момент.
Буквально через считаные минуты наш заказ оказывается на столе. Я делаю глоток горячего чая с ярким привкусом облепихи. Грея озябшие ладони о кружку, решаюсь заговорить первая, начиная с нейтрального:
– Сильно отличается жизнь в Штатах от жизни в России?
Когда-то в далеком прошлом я грезила Нью-Йорком. Это была большая мечта маленькой девочки из глубинки. Девочки, которая подавала надежды, но за пару лет до Олимпиады оступилась, так и не сумев вернуться в большой спорт после родов.
– Достаточно, – кивает Яр. – Но на самом деле быстро привыкаешь.
–
– Новости ты не читаешь, надо полагать?
– Предпочитаю держаться на расстоянии от инфомусора.
Яр кивает. Не сводя с меня взгляда, делает глоток кофе и спрашивает, кажется, тщательно подбирая слова:
– За жизнью Гордея тоже не следишь?
Я мешкаю. Я предполагала, что рано или поздно имя брата Ярослава всплывет между нами как что-то неопределенное и далекое. Но не думала, что так быстро. Отстраненно провожу пальцем по бортику кружки, стирая след от помады, и задаю, как по мне, вполне справедливый вопрос:
– А ты следишь за жизнью своих бывших?
– Не особо. На то они и бывшие.
– Вот ты сам и ответил на свой вопрос, – улыбаюсь.
– Почему вы расстались?
– А почему люди расстаются?
– Ты на все мои вопросы будешь отвечать своими, Ава?
– Я просто плохо понимаю, к чему ты клонишь. Говори конкретней.
– Хорошо, – кивает мужчина, – я сейчас кое-что спрошу, – подается вперед Ремизов, сцепляя пальцы в замок, – только ответь мне честно.
– Не обещаю, но постараюсь, – говорю, а сама внутренне подбираюсь.
– Если мы говорим о конкретике… Отец Димки – Гордей?
Я прикусываю язык и до боли сжимаю кружку ладонями. Смотрю Яру прямо в глаза, даже не думая юлить. А смысл? Рано или поздно этот вопрос все равно бы прозвучал. Ярослав далеко не дурак…
Секунда.
Вторая.
Мама всегда говорила, что у меня слишком живая мимика и все мысли живописно написаны на лице. В фигурном катании это прекрасно помогает передавать эмоциональный посыл номера. В жизни это скорее мешает. Но конкретно в этот момент я благодарна судьбе, что мне даже рта раскрывать не приходится. Я не представляю, что в данный момент видит перед собой Ярослав, но когда он стискивает челюсти и выдает:
– Мудак, сука! – Я просто пожимаю плечами. А что я еще скажу? Все эти стадии от отрицания до принятия я прошла еще тринадцать лет назад. Я не могу винить Гордея в случившемся. В неожиданной беременности я виновата ровно настолько же, насколько и он – ни больше ни меньше. Его огромный косяк был разве что в том, что, когда я сообщила ему эту новость, он тупо слился, бросив девятнадцатилетнюю маленькую дурочку одну разгребать наши проблемы. Дурочку, которая до его появления была невинной девственницей, которая о сексе толком и не знала ничего.
Не передать словами, насколько в тот момент мне было страшно, больно и обидно. Я тонула в болоте под названием «депрессия». До последнего верила и надеялась, что мы как минимум пройдем через это вместе. Однако Гордею было по хрену. И тогда, и все тринадцать лет жизни сына я ни разу не пожалела о его рождении, даже несмотря на то, какой его отец «мудак, сука», как выразился Ярослав. Горько, грустно, но что теперь? Мой стакан всегда наполовину полон – у меня растет прекрасный сын.