Семья Хомячковых

Батюков Виктор

«Эх, ну почему же так? Если хорошо, то не долго и не до конца» – подумал Хома и перевернулся на другой бок. Он попытался было вернуться в зал за наградой, но его уже туда не пустили. Тогда Хомячков открыл глаза и стал наблюдать, как на столе муха делает зарядку.

«А ведь все не так плохо, как кажется» – начал шевелить мозгами Хома. – «Во–первых, если мухи ползают не по мне, а по столу, значит я живой и чистый. Во–вторых, если я повернулся на бок и увидел комнату, а не спину, значит, жена уехала к маме и я выходные буду один. А это получше всяких премий будет».

Хомячков

в приподнятом настроении спрыгнул с кровати и впервые в жизни сразу попал ногами в тапки. Довольный собой, он сделал шаг и тут же получил полом по носу. Хома совсем забыл, что каждый вечер привязывает тапочки к ножке кровати, чтобы Фаня их не одела.

– Начинаем отжимание! – подал Хомячков сам себе комнаду и поднатужился. Через несколько секунд он понял, что пол так и не отодвинется от него ни на миллиметр, а вот вчерашний ужин вот–вот выйдет раньше времени.

В ванной его ждал сюрприз в виде чистых носков и большой записки. В ней говорилось: «Умоешься, закрой воду, на кухне в холодильнике – завтрак. Если захочешь разогреть что–нибудь, напоминаю – плита электрическая, зажигать ее спичками не нужно. Приберись в квартире, сходи в булочную. Не скучай. Скоро буду. Фаня».

– Тоже мне, учитель, нашлась, усмехнулся Хома, срывая записку с зеркала. – Без тебя знаю, что мне делать.

Открывая воду, он вдруг поскользнулся на кусочке мыла. На этот раз с полом поздоровался его затылок, а сверху Хому накрыла раковина.

– Что–то у меня сегодня с ногами проблема, – решил Хомячков, выползая из–под панциря. – Нужно попринимать лекарство, толи Кальцемин, толи Колгон, толи Пурген. Точно не помню.

После завтрака Хома решил посмотреть телевизор. По одному из каналов шел фильм. То, что это фильм–ужасов с примесью боевика он понял, когда в дверь квартиры раздались настойчивые звонки, а после и удары.

– Кто там? – спросил Хома, уворачиваясь от кусков штукатурки.

– Дед Мазай! Открывай дверь, зайцев спасать будет.

– Каких зайцев? – удивился Хомячков.

– Что в ванной у тебя плавают, – уточнил дед.

«Откуда в моей ванной зайцы? И на чем они там плавают?» – подумал Хома, но дверь открыл.

На пороге стояли трое дедов и одна женщина, причем одеты они были как–то странно. Один дед был в милицейской форме и фуражке другой в комбинезоне, другой в комбинезоне, с гаечным ключом, а третий в одних трусах, но со шваброй. «Он, наверное, ей зайцев глушить будет» – догадался Хомячков.

– Вы нас затопили! – заорала женщина, одной рукой вырывая у одного швабру, а другой пытаясь вытащить у милиционера пистолет.

– А вы кто? – изумленно спросил Хома.

– Мы, твои соседи! – объяснил полураздетый Мазай.

Хомячков удвиленно посмотрел сквозь окно на ровно подстриженные кусты.

– Извините, я не знал, что в подвале кроме крыс еще кто–то живет.

– Да пропустите же скорей! – воскликнул Мазай с ключом и бросился к ванной.

В ванной комнате, покачиваясь на волнах, играли в салочки Фанины тапочки. Следом за ними плыли потерянные прошлой осенью Хомины носки, а струя воды из причудливо вывернутого крана била прямиком в отдушину, выходящую в соседнюю квартиру.

После небольшого купания и большого скандала, мир и порядок были восстановлены.

«А причем здесь зайцы?» – подумал Хомячков, закрывая за гостями дверь.

Немного повздыхав и почесав на спине след от швабры, он принялся за уборку. Когда порядок в ванной стал приблизительно похож на вчерашний, Хома решил снова включить телевизор.

«А почему это я, в свой редкий выходной день, должен смотреть на мир через экран, если есть возможность посмотреть на свой город без посредников» – вдруг пришла ему в голову гениальная мысль и он рванулся к шкафу, как еврей, получивший разрешение на выезд в Израиль.

Через полчаса Хомячков с таким выражением на лице, будто ему только что вручили значок ГТО, вышел из подъезда. В полисаднике сидели четыре мужика и, что есть духа, лупили руками о стол.

– Прошу прощения, – подойдя к ним, сказал Хома. – Могу я поинтересоваться, а что вы делаете?

– Козла забиваем, – ответил один из мужчиков.

Хомячков несколько минут стоял молча, потом не выдержал и сказал:

– Может быть это не мое дело, но мне кажется, что пока вы тут спорите, он убежал.

– Кто убежал? – не поняли они.

– Козел ваш.

– Слушай, мужик, если ты будешь нам мешать, то мы тебя козлом отпущения сделаем! Понял?

Хома молча прошагал дальше, так и не поняв, где это бедное животное и за что его хотят убить. Ловко увернувшись от собаки, он выскочил на остановку.

– Ну вот, – подумал вслух Хомячков, усаживаясь на скамейку. – Так долго ждешь свободы, что когда она приходит, не знаешь, что с ней делать! Куда мне отправиться? В булочную? Но на пончики я смотреть не хочу. В гастроном напротив? Тоже не хочу. Что у нас дальше по улице? Стоматологическая поликлиника. Благодарю покорно. Ритуальные услуги – рано еще. Салон для новобрачных – поздно уже. Кафе «Выпив – закуси». Спасибо, мне бы что–нибудь для глаз, для души.

– Зайдите тогда в магазин «Оптика», он в трех остановках отсюда, – раздался голос слева.

Хома обернулся. Рядом сидели две пожилые женщины.

– Что, простите? – не понял он.

– Я говорю, для глаз магазин «Оптика» есть.

– Да нет, он про душ что–то говорил, – вмешалась вторая. – Ему в магазин «Для больших и малых нужд» нужно.

Хомячков не стал дослушивать, что ему еще предложат пожилые девушки и вскочил в подошедший троллейбус.

«Мой НИИ находится в пяти остановках отсюда» – продолжать рассуждать Хома, но уже молча. – «Но ведь на нем город то не заканчивается. А что, интересно, на шестой?».

На следующей, после института, остановке он вышел и оказался перед входом в парк аттракционов.

«Лунапарк,» – прочел Хомячков вывеску. «Зайти, что ли, на Луну посмотреть» – подумал Хома и направился к воротам.

Заплатив за вход, он медленно двинулся по дорожке в глубь парка, глядя себе под ноги, боясь наступить на какого–нибудь карапуза, которых здесь было целое полчище.

– Я даже и не подозревал, что в городе столько детей! – удивился Хомячков. – Интересно, они все здесь живут или их свезли со всей страны?