Семья Зитаров. Том 1
Шрифт:
Но здесь кока осадили. Он не учел того обстоятельства, что мальчик родом из Архангельска и что на пароходе у него много земляков. И вот однажды, когда мокрая кухонная тряпка кока опять хлестнула юнгу по лицу, кочегар Самойлов стукнул Зирдзиня кофейником по голове. Самое неприятное было то, что в кофейнике оказался горячий кофе, и вместе с увесистым ударом кока облила горячая жидкость, ошпарив ему нос. Зирдзинь взвыл от боли и схватил большой кухонный нож.
— Я тебя на куски изрежу, черный дьявол! — заревел он, устремляясь на Самойлова. — Оба уха отрежу, кишки выпущу, разбойник ты этакий!
Самойлов хладнокровно выплеснул ему в лицо остатки кофе. Взбешенный
— Чучело! — крикнул Самойлов. — Если ты не оставишь в покое мальчишку, мы с тебя с живого шкуру сдерем, а самого бросим в топку. А теперь налей снова кофе, да чтобы кофейник был полный.
Когда кочегар удалился, кок послал юнгу в каюту вымыть пол. Последовав за ним, он закрыл дверь на замок.
— Значит, ходишь жаловаться на меня кочегарам? На, понюхай кулак! Вкусно? На-ка еще!.. А если ты и теперь посмеешь жаловаться, я еще до Архангельска из тебя покойника сделаю. По жилочке вытяну из тебя твою подлую жизнь.
Таков был Зирдзинь — злой, жестокий, трусливый. Кроме всего, он был еще и суеверен: верил в привидения и порой даже видел их. Как-то ночью он, весь в поту, дрожа от страха, разбудил юнгу, жалобно бормоча:
— Взгляни, сынок, не залез ли он в шкаф… Ну, сходи, Петенька, посмотри! Я тебе завтра помогу за это вымыть офицерские тарелки.
— Кто он? — очнувшись от сна, спросил мальчуган.
— Он только что здесь был, я ясно видел.
Мальчик заглянул в шкаф. Там никого не было.
— Может быть, он залез под койку? — не унимался кок. — Нагнись, ты помоложе!
Но и под койками никого не оказалось. Все же Зирдзинь долго не мог успокоиться. Он задраил иллюминаторы, закрыл на ключ дверь и, вооружившись финским ножом, всю ночь просидел на койке, дрожа собачьей дрожью.
Этот случай скоро стал известен всему экипажу. А несколькими неделями позднее суеверие Зирдзиня погубило его.
3
На «Таганроге» служил эстонец — двадцатитрехлетний трюмный Матисон. Он пришел на судно еще в Манчестере, вместе с первым экипажем, и считался старожилом. Парню давно следовало бы стать кочегаром, но никто из стариков не уходил на берег, а искать себе место получше на другом судне Матисон не пытался. Это был тихий, покладистый человек, трезвый и бережливый. Большую часть своего заработка он посылал домой, оставляя себе только на самые необходимые нужды.
Зирдзинь с первого же дня старался подружиться с Матисоном. Оба они были из одной местности, так что им было о чем поболтать на досуге. Но неразговорчивый Матисон больше любил слушать, чем говорить, поэтому Зирдзиню от него мало было радости. Он пытался задобрить земляка всякими имеющимися в распоряжении кока средствами: время от времени потихоньку совал ему лакомый кусок со стола офицеров. Матисон стеснялся принимать подачки и даже избегал подходить к камбузу без надобности. Он знал, что вся команда ненавидит Зирдзиня. Если водить дружбу с коком, товарищи подумают, что он передает ему все их разговоры. Он уже стал замечать, что кочегары в его присутствии не так откровенны, как прежде. Это плохой признак на судне, где люди живут в тесной близости. Поэтому Матисон предпринимал все возможное, чтобы вернуть доверие товарищей. Обычно скупой на слова, он первым горячо осуждал Зирдзиня и выражал надежду, что капитан дольше одного рейса не станет терпеть присутствия этого молодчика.
Но не хотелось ему обижать и Зирдзиня. Как-никак он старый моряк, повидавший на своем веку больше,
— Такая добыча попадается раз в несколько лет, — утверждал кок. — Я много плавал и всякое перевидал, но такой случай мне представляется впервые. Триста рублей тебе и триста мне, и никакого риска и ответственности.
Да, триста рублей… Это им обещали без всяких разговоров. Зирдзинь даже считал, что, когда судно будет в пути, можно будет сорвать и все пятьсот.
— Это мы устроим, предоставь мне свободу действий.
Вскоре после того как «Таганрог» начал грузиться для обратного рейса, около судна появился какой-то с виду интеллигентный человек. Он даже поднялся на палубу и разговаривал с Зирдзинем. Вечером они встретились на берегу, и после этого незнакомец больше в порту не показывался. А Зирдзинь разыскал Матисона и рассказал ему суть дела.
Этому человеку любой ценой нужно пробраться за границу. Легальным путем он этого не мог сделать, так как документы у него не в порядке, поэтому он должен пробираться тайком, «зайцем», в бункере «Таганрога». Бункер — это владения трюмных, и если кто-либо собирается там прятаться, то, по крайней мере, один из трюмных должен об этом знать, иначе может произойти нежелательная встреча, донесение капитану — и прощай все тайное путешествие. Вот для чего Зирдзиню понадобился Матисон. Не из чувства дружбы устраивал он хороший заработок парню, а по той простой причине, что без его помощи сам ничего не смог бы заработать.
— Ты спрячешь его в бункере и будешь носить ему еду, а я ее буду готовить… — сказал кок. — Одним едоком больше на судне, это совсем незаметно. Только никому ни слова — у этого молодчика есть причины скрываться, иначе бы он не платил такие бешеные деньги.
Матисон согласился. Он знал на дне бункера укромный уголок, откуда не придется брать уголь и куда никто носа не сунет. В один из вечеров они оба с Зирдзинем сходили в город и окончательно обо всем договорились с незнакомым господином. Тот уплатил каждому из них по сто пятьдесят рублей, вторую половину обещал заплатить по прибытии на место. Зирдзинь принес на судно узелок с одеждой и бельем «зайца», чтобы ему было во что переодеться, когда прибудет в Англию, а Матисон на следующий день приготовил в бункере укрытие. В конце междупалубного пространства в одном месте уголь навалили до самого потолка, а сзади оставили свободное пространство размером около кубической сажени. Чтобы пассажиру не пришлось лежать на угле, Матисон принес в тайник две старые крышки от люков и застелил их соломенными матами, употреблявшимися при упаковке хрупких грузов.
В ночь перед отправкой в море беглец пробрался на судно. Кок предусмотрел все, чтобы его появления никто не заметил. Юнгу в тот вечер отпустили на берег погостить у родных, а вахтенного матроса зазвали в каюту и угостили водкой, специально купленной для этой цели на деньги пассажира. Матисон весь вечер стирал в кочегарке белье и в назначенное время ожидал беглеца у трапа. Они тихо спустились в междупалубное пространство и через груды угля пробрались в тайник.
— Сидите тихо, прямо над вами находится каюта чифа, — предупредил Матисон беглеца. — Позже, когда судно будет в пути и заработают машины, вы сможете походить. Я приду будущей ночью. Питье здесь, в кружке.