Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда
Шрифт:
Хотя Берье и был привычен к придворным манерам, но тем не менее вел себя как полицейский — подкрадывался к тем, кто пытался вести уединенные беседы, следил за выражением лиц и слушал в три уха. Так что Себастьян с облегчением отправился обратно в Париж.
Он взял с собой три образца ткани, самым удивительным из которых оказался бархат: переливчатый еще до обработки, теперь, когда его вертели в руках, он просто искрился.
Едва вернувшись, Себастьян обнаружил у себя, в особняке маршала де Бель-Иля, записку от госпожи де Помпадур, приглашавшей
— Падение Бестужева-Рюмина не слишком много изменит, — сказала баронесса. — И что бы оно ни повлекло за собой, это не продлится долго. Императрица доживает свои последние месяцы.
— Но и вы, и я, и другие будем скомпрометированы. Станет известно, что мы были его эмиссарами…
Баронесса посмотрела на него свысока и словно забавляясь.
— Успокойтесь. Мы на службе у Засыпкина, а ведь именно Засыпкин способствовал опале Бестужева-Рюмина.
— Почему?
— Потому что власть канцлера слишком ослабела.
От такой гнусности у Себастьяна перехватило дух. Баронесса заметила это.
— Я иногда задаюсь вопросом, в каких благословенных сферах вы жили, граф. Неужели вам неизвестно, что такое власть на самом деле? Это добыча, за которую грызутся между собой дикие звери. Как только вы ее лишаетесь, на вас начинается охота. Вас сразу объявляют неудачником, преступником, тайным врагом. Те, кто вам льстил накануне, теперь готовы подсыпать вам яду в бокал.
Себастьян положил ложечку меда в свой кофе.
— Вы увидите короля сегодня вечером, — продолжила баронесса. — Судя по тому, что вы мне сообщили, он в вас нуждается. Он привычен к тайной дипломатии и не доверяет своим послам, подозревая, что они заботятся о собственном благе, а вовсе не о его. Впрочем, тут он не ошибается. Личный же посланец ждет милости только от короля и будет всецело ему предан. Так, по крайней мере, можно быть уверенным в его надежности.
— Чего он ждет от меня?
— Не знаю. Возможно, хочет поручить вам какую-то дипломатическую миссию.
Людовик действительно почтил ужин своим присутствием и был весьма любезен. Тем не менее какое-то непонятное недовольство не сходило с лица госпожи де Помпадур. Берни же и Берье, тоже присутствовавшие за столом, напоминали двух котов, подстерегающих мышь.
Себастьян ждал.
После ужина король велел позвать смотрителя своего гардероба и приказал ему принести некий алмаз, находившийся в такой-то шкатулке, и ювелирные весы, стоящие на такой-то полке. Когда ему принесли камень и инструмент, король положил одно на чашку другого и объявил:
— Четыре грана с мелочью. [68]
Затем обратился к Себастьяну:
— Такой, каков он есть, этот алмаз стоит шесть тысяч ливров. Избавленный от изъяна, он стоил бы по меньшей мере десять тысяч. Раз вы умеете очищать камни благодаря секретам, которые, по вашим словам, узнали в Индии, то не согласитесь ли помочь мне выиграть четыре тысячи ливров? [69]
Все
Себастьян педантично обследовал камень: ближе к его вершинке имелось довольно заметное пятно. Он ответил:
68
Гран — единица веса для ювелиров и золотых дел мастеров; он равнялся 0,053 г; таким образом, четыре грана составляют 0,212 г, то есть чуть больше одного карата (0,2 г). (Прим. автора.)
69
Этот анекдот приводит г-жа де Жанлис в своих «Мемуарах». (Прим. автора.)
— Это возможно, сир. Я принесу вам камень через месяц.
Тень насмешливой улыбки зазмеилась по губам Берни. Берье саркастически ухмыльнулся. Кардинал наполовину прикрыл глаза веками, а Берье раскрыл свои как можно шире.
Это было 6 апреля 1758 года.
Никакую миссию Себастьяну не предложили. Очевидно, его враги, пока он был в Шамборе, беспрестанно донимали монарха хулой на «красильщика» и «шарлатана». В конце концов им удалось поколебать симпатию короля к графу Сен-Жермену, так что предложение очистить алмаз можно было истолковать как испытание.
Себастьян поместил алмаз в иоахимштальскую землю. Никакого приглашения на малые ужины не было вплоть до 4 мая. Его пригласили на 6-е. Нельзя было высказаться красноречивее.
Он достал алмаз из шкатулки, протер его, потом рассмотрел через ювелирную лупу. И даже сам поразился: он ожидал увидеть вместо изъяна матовое пятнышко, но оно было столь незаметно, что с первого взгляда ускользало от глаз.
Перед ужином он обнаружил, что собралось гораздо больше народу, чем обычно, — добрых два десятка человек, среди которых дофин Людовик, Бель-Иль, герцог де Шуазель и прочие, которых Себастьян не знал.
Такое сборище означало, что если Сен-Жермен не пройдет испытание, то будет опорочен в глазах всего света, но если выиграет, то его врагам придется помалкивать.
— Ну что же, граф, — сказал король любезно, — вы принесли мне алмаз?
— Да, сир, я не смог бы пренебречь своим обещанием, — ответил Себастьян, доставая из кармана асбестовую тряпицу и разворачивая ее, чтобы показать камень.
Король взял алмаз в руки и рассмотрел.
— Поразительно, — сказал он. — Совершенно поразительно, — повторил король, обводя присутствующих взглядом.
Берни и Берье казались озадаченными. Госпожа де Помпадур спросила громко и отчетливо, наверняка намеренно:
— Алмаз очищен, сир?
— Судите сами, — сказал король.
— Но это же потрясающе! Не заметно никакого изъяна! — объявила маркиза, поднимая зеленые глаза на приглашенных.
— Быть может, он заново огранен? — предположил кардинал Берни.
— Сейчас увидим, — сказал король и велел принести весы.
Принцесса Анхальт-Цербстская наблюдала за сценой с озабоченным видом. Она бросила на Себастьяна тревожный взгляд, но он остался невозмутим. Принесли весы, и Берни подошел поближе. За ним следом Бель-Иль и Берье.