Сен. Книга вторая. Любопытство Сена
Шрифт:
– Я, кажется, не говорил, но у меня множественное сознание…
– Ничего страшного в этом нет, – прервал меня лич, – почти все опытные маги умеют на некоторое время разделять своё сознание на два, а иногда даже на три потока.
– У меня их восемь.
"Мне кажется, или для мертвого у нашего учителя слишком богатая мимика?"
– Сколько? – переспросил Бератрон.
– Восемь.
– И ты еще не сошел с ума? Восемь личностей в одном теле это чересчур. Или они обычно спят?
– Не спят, но шесть сознаний не имеют личности вообще. А одна из
"Это я подчинен?"
Именно ты! Или хочешь поспорить? Не забывай, что я могу стереть тебя, просто убив кусочек своего мозга!
"Всё-всё, вопросов больше не имею".
– Забавный у вас мир, – сказал Торрен, – а можно вопрос?
– Валяй.
– А когда ты кого-нибудь обкатываешь… ну ты понял… тебе вторая личность советы не даёт?
"Вот Дебил".
– Нет. А в данный момент выразилась, что ты дебил.
– Спасибо, – усмехнулся вампир, – а если морду тебе набить, то ей обидно будет?
– Прекратили! – оборвал нас лич. – А теперь объясни, что у тебя случилось? Желательно очень подробно. Твои секреты уже надоели, помимо того, что это очень некрасиво.
– Да, я понимаю, – удрученно произнес я, – но излишняя доверчивость при моем социальном положении дома приводит к плохим последствиям. Мир у нас весьма жесток. Я расскажу всё, что смогу.
Я немного собрался с мыслями и рассказал о своей жизни в родном мире.
– Сен, – спросила Джула, – а у себя дома ты убивал?
– Было дело. Но лично для себя немного.
– То есть?
– Убрал конкурента для того, чтобы попасть в нужный университет. Недоброжелатели на работе, их тоже пришлось аккуратно устранить.
– А не для себя? Из твоих слов получается, что много, – произнес Торрен.
– Восемнадцать тысяч девятьсот сорок три. В принципе, немного.
– Ни фига себе немного! – присвистнул вампир.
– Не кричи, – я оборвал его, – не тебе меня судить. Я же рассказал вам о реаниматоре, думаете, его так просто сделать? Универсальную машину для того, чтобы вылечить любого человека от любой болезни. Знаете, сколько тестов и опытов на живых людях надо провести, чтобы прийти хоть к какому-нибудь положительному результату? – под конец речи из меня выплеснулось раздражение.
– И тебе не жалко было их? – спросил Фериш. Или Родигес, не разобрал.
– Нет. Я делал то, что должен. К тому же мы людей не на улице хватали. Исключительно отбросы общества.
– Бедняков, – с горечью произнес один из братьев.
– Нет, – отрезал я, – во-первых, бедности в вашем понимании у нас нет. Во-вторых, под отбросами я понимал другое: маньяки, педофилы, насильники. Всех тех, кого приговорили к казни, причем за что-то аморальное.
– Не вижу ничего страшного, – впервые вмешался Бератрон, – если все как ты рассказываешь, то плохого ты не делал. Но почему ты так раздражен?
– Потому что каждому я лично подписывал приговор. И это не просто казнь, а фактически самые страшные пытки, которые можно придумать.
– Всё равно, – ответил лич, – а сколько людей этот ваш реаниматор спас?
– Не знаю – не считал. Несколько миллионов, наверное.
Все задумались, переваривая мои откровения.
– Ты ничего не рассказал о своей семье, – наконец нарушила неловкое молчание Джула.
– Ты сегодня любопытна, – произнес я.
– Я всегда любопытна, я же все-таки женщина, – улыбнулась Джула, – но все-таки расскажи о своей семье.
– Девушка, – пунктуально поправил я, – нет у меня семьи. Вся кончилась.
– Это как?
– Несчастный случай приключился, только биологический отец остался.
– Соболезную, – Торрен похлопал меня по плечу.
– Чему? – неподдельно удивился я.
– Тому, что ты потерял семью, – растеряно произнес вампир.
– Несчастный случай начался, когда мой отец заделал моей матери меня. А когда я подрос, то позаботился, чтобы моя семья уже никого не побеспокоила.
– Извини, Сен, но то, что ты говоришь – мерзко.
– Еще раз, Тор: не тебе меня судить.
– Расскажи подробно. Я думаю, что ты не все сказал о семье, – попросила Джула.
– Да что там рассказывать? Ненависть, насмешки и презрение от матери, отчима, мелких братьев, даже от слуг. Доведут кого угодно. Я случайный ребенок, ненужный. У меня хорошая память. А когда они попробовали устроить заговор, то было истинным наслаждением отправить их всех на плаху.
– Я бы не смог, – признался Торрен.
– А ты и не был в такой ситуации, чтобы так говорить, – резко ответил я, – твой отец тебя любит и помог тебе бежать, когда ты вляпался в дерьмо. Отмечу, что с риском для своей репутации и, может быть, для жизни. Не знаю ваших законов, поэтому не могу точно сказать.
– Он мне не помогал, – насупился Тор.
– Брось, – отмахнулся я, – ты бы не смог уйти из дома, если бы тебе не позволили это сделать. Бежал ты не голышом, а с припасами, деньгами и оружием. Думаешь, доверенные слуги твоего отца ничего не заметили?
Вампир помолчал и задумчиво произнес:
– Возможно, ты прав. Действительно, есть несколько неувязок.
– А что за заговор? – спросила Джула.
"Что-то она чересчур разговорчива сегодня".
Женщина и любопытство – это почти синонимы.
Я рассказал о заговоре и своей роли в его предотвращении. После окончания рассказа высказался лич:
– Это всё, конечно, интересно. Но почему ты об этом не рассказал раньше?
А действительно, почему?
– Не знаю. Может быть потому, что вы все стали мне дороги, а мне не хотелось бы выглядеть в ваших глазах чудовищем, – я достал папиросу, – никто не будет против, если я закурю?
Дождавшись разрешения, я прикурил сигарету, вдохнул ароматный дым и продолжил:
– К тому же я очень сильно от вас отличаюсь. Физиологически. У меня множественное сознание, сильная регенерация и способность увеличивать скорость восприятия в тысячу раз. Мой мозг настолько сильно изменен, что я не могу считаться человеком, мой организм модифицирован не меньше мозга – теоретически я даже могу есть траву, чтобы выжить.