Сентиментальная история
Шрифт:
Показалась школа, и Джессика, как часто с ней бывало, резко сменила тему.
– Ой, Лиз, пожалуйста, остановись, дай я поставлю машину на стоянку, начала она просить умоляющим голосом.
– Джес, ты же слышала, что сказала мама.
Джессика откинулась на сиденье.
– Ты слышала, что сказала мама, - передразнила она.
– Иногда просто трудно поверить, что эта бессердечная особа - моя родная сестра.
Элизабет поставила "фиат" на свободное место на стоянке школьников.
– Перестань, Джес. Какая разница?
– Ну конечно,
Элизабет вздохнула. Ей был хорошо знаком этот тон. Значит, скоро разразится буря, которая грозит перейти в ураган по имени "Джессика".
– Тебе наверняка скоро разрешат опять управлять машиной, - сказала она примирительно.
Но Джессика не слушала. Выскочив из машины, она так хлопнула дверцей, что Элизабет вздрогнула. Ну почему всегда так выходит? Она всего-навсего делает то, что говорит мама. Но как-то так получается, что в ссоре всегда виновата она. Более того, ей и самой кажется, что она не права.
– Джессика, ну, пожалуйста, - повторяла Элизабет, выходя из машины. Она посмотрела на сестру, та стояла разъяренная и мириться не собиралась. Знаешь, попрошу маму, - сообразила Элизабет, - и, я уверена, завтра она разрешит тебе сесть за руль.
– Завтра!
– фыркнула Джессика.
– Тебе хорошо говорить "завтра". А мне нужно сегодня. И нечего делать мне одолжений!
Джессика никак не смягчалась, отворачивалась от Элизабет, отводила глаза. Она обожала ссоры - ну прямо как Пэтмены свои деньги - и могла обижаться без конца.
Элизабет уже решила было, что дело пропащее, но тут увидела, что по лужайке идет Инид Роллинз, ее лучшая подруга, и машет ей рукой.
У Инид что-то произошло. Она позвонила Элизабет накануне вечером и сказала, что нужно поговорить о чем-то очень важном. "Вопрос жизни и смерти", - сказала она, и при этом голос ее дрожал от волнения. Элизабет ужасно хотелось узнать, в чем дело, но Джессика все дулась.
– Джес, мне надо поговорить с Инид.
– И как только ты можешь дружить с Инид Роллинз? Она такая скучная. Не разговаривай с ней, а то еще подумают, что это я с ней стою.
– Инид очень хорошая. Почему она тебе не нравится?
– Зануда она. И вообще какая-то ненормальная, - сказала Джессика и оглянулась. И дурное настроение с нее как рукой сняло. Она бросилась на шею Элизабет, обняла так, что чуть не оторвала от земли.
– Так и быть, прощаю, - объявила она, широко улыбаясь.
– Иди уж к своей Инид. Встретимся в двенадцать.
Элизабет удивилась, но она давно привыкла к внезапным переменам настроения Джессики, обрадованно обняла сестру и побежала догонять Инид.
– Так что случилось?
– спросила Элизабет, догнав подругу.
– Ш-ш-ш! Не так громко, Лиз, - прошептала Инид Роллинз, краснея и оглядываясь по сторонам, словно их вся школа подслушивала.
– Чудачка, здесь же никого нет, - улыбнулась Элизабет.
Инид оставалась серьезной, и Элизабет поняла: ее подруга хочет обсудить что-то действительно важное. В прошлом году они вместе ходили на уроки творчества и подружились. Инид, по мнению Элизабет, была удивительным человеком и, конечно, не зануда, что бы там ни говорила Джессика. Каштановые волосы до плеч, большие зеленые глаза - она была очень хорошенькая и к тому же умная, ее замечания были неожиданны и остроумны. Но Инид предпочитала держаться в тени. А Джессика была уверена: раз на людях молчит - значит, глупышка. Но Джессика просто ее не знала. Инид как бы окружал ореол таинственности, точно ей одной ведом секрет, которым она не хочет ни с кем делиться.
Они уже подходили к дверям школы, когда Элизабет увидела, как на стоянку въезжает черный "порше", за рулем которого - красивый, нагловатый Брюс Пэтмен. Инид дернула подругу за рукав.
– Давай посидим немного, - сказала она.
Элизабет тут же села на траву рядом и приготовилась слушать:
– Ну?
Инид покраснела еще больше, а потом вдруг улыбнулась такой счастливой улыбкой, что Элизабет не узнала подругу.
– Кто он?
– спросила Элизабет.
– Что?
– Инид раскрыла глаза от изумления.
– Ты же слышала. Кто он?
– Как это тебе удается, Лиз? Видишь людей насквозь. Ты можешь стать следователем и даже сочинять детективы.
Теперь настал черед Элизабет краснеть. Инид знала ее сокровенную мечту стать писательницей. Не журналисткой, а настоящей писательницей. Когда-нибудь она будет писать стихи, пьесы, даже романы. А сейчас в школьной газете она оттачивает мастерство. В "Оракуле" Элизабет вела рубрику "Глаза и уши": никто не знал, кто автор появляющихся там заметок, и Элизабет не смела рассказать об этом даже своей лучшей подруге. Сколько раз ей хотелось поделиться с Инид, Джессикой или хоть с кем-нибудь - но приходилось молчать. О том, кто автор, знал только мистер Коллинз, куратор школьной газеты.
В школе была традиция: если имя автора к концу года становилось известно, несчастного под веселый хохот бросали в бассейн прямо в одежде. Элизабет Уэйкфилд вовсе не улыбалось купание в школьном бассейне.
Элизабет взглянула на раскрасневшееся лицо Инид, стараясь угадать, не раскрыла ли та ее страшную тайну. Но нет - мысли Инид явно заняты совсем другим.
– Угадай, кто мне позвонил, - наконец выпалила она.
– Не знаю. Кто?
– Ронни Эдвардс, новенький из класса мисс Марки. Стою я на днях в столовой, - мечтательно проговорила Инид, - и чувствую, что он смотрит на меня.
– Но он такой тихоня! Никогда слова не скажет.
– Ты его не знаешь. Есть люди, которые не сразу открываются.
– Да, есть, - согласилась Элизабет и подумала, что эти слова можно отнести к ней самой. Она не сразу распознала в Инид незаурядную личность. Зато у нее теперь такой друг!
– Так он позвонил - и что сказал?
– Пригласил меня на бал "Фи Эпсилон"!
– Ой, Инид, вот здорово!
– Я так счастлива, - улыбнулась Инид и тихонько спросила: - А ты с кем пойдешь?