Сепар
Шрифт:
После этого я стал собираться. Коптер часто гонял, Видение показало, что его всё же засекли, один из соседей выходил ночью на балкон, покурить, и слушал. Моторы у дрона тихие, спецзаказ видимо, но услышать можно. Да и долго я на одном месте, тут желательно менять каждую ночь, так что из обеих квартир всё в кустарник во дворе вынес и на велике в три этапа перевёз, сменив место лёжки. В соседнем квартале квартиру вскрыл, на первом этаже, туда всё и доставил. Уже рассвело, когда я на кровати уснул. Следующей ночью моя цель тот укрожурналист. Уже сам буду работать, лично, с нательной камерой.
Проверив, как камера висит, я уверенным шагом вошёл в подъезд элитного многоэтажного дома, тут и проживал нужный мне журналист, и на лифте поднялся на девятнадцатый этаж. Должен сказать, было три часа утра, и я немало времени потратил на подготовку. Часть светового дня я проспал в новой квартире и рад этому, потому как отлично знаю, что были украинские силовики на моей старой лёжке. Я там камеры скрытые оставил, одну в подъезде, направил на входную дверь, вторую
Казармы эти мне нужны, чтобы экипироваться. Те сами грабили охотничьи магазины, полувоенные, и свозили добычу сюда. Один из хозяев армейских магазинов, не стесняясь в выражениях, клял тех, кто разорил его. Он в России находился, поэтому в выражениях был очень несдержан. От него и узнал, куда всё свозили. А что, связался и пообщался, нормальный парень. Ночь, пусть тут суета стояла, я вскрыл склад, он заперт, да и под сигнализацией был, кладовщик отсутствовал, видать дома спал. Я подобрал себе комплекты формы и брони. Видение позволяло не тратить на это лишнего времени, всё быстро. Прямо на складе я переоделся. Новое нательное бельё высокого качества, камуфляж. Причём штатовский, расцветка осень-весна. Бронежилет, бронированные накладки на руки и ноги, такими сапёры пользуются, мощные ботинки с защитой от противопехотных мин, да и такая обувь есть. Бронированные налокотники и наколенники, всё под один цвет, каска, на ней чехол с тем же камуфляжем, разгрузка тоже, рация отличная и дорогая, армейские перчатки с защитой. В разгрузку рассовал шесть магазинов к автомату. Нашёл отличные армейские часы, на ремешке небольшой компас. Надел. На бедро кобуру к своему «Глоку», нейлоновую, глушитель снимать не надо, так вошёл. Причём искал именно на левое бедро, под левую руку. Пару гранат подвесил, аптечку убрал в карман. Прицепил камеру на груди, буду снимать. На шлем защитные очки и прибор ночного видения. Рюкзак подобрал в той же расцветке, в него мою одежду гражданскую и обувь. Других вещей отобрал немало. Тут и кофры с коптерами были, выбрал самый дорогой и навороченный. Порвав материю, это постельное бельё, навязал две белые повязки на левую руку и левую ногу. Заминировал склад, усилив заряд канистрами с бензином, почему они тут, не знаю, видимо кладовщик дела крутил, но взрыв будет хорошим. Камеру скрытую поставил и датчик движения, как кто войдёт на склад, мне на планшет придёт сигнал. Пожертвовал телефоном, спрятав на стеллажах. Дальность у оборудования не велика, потому информация шла на телефон, а через него уже мне на планшет. После этого склад закрыл, снова поставил на сигнализацию и покатил прочь. Пару раз пришлось целые кварталы объезжать, хорошо охранялись, но добрался до нужной улицы. Автомат на боку, пистолет в руке, вот так поднялся на лифте, камеру включил тут же в кабине, направив на двери, за спиной зеркало было, а я лицо своё засветить не хочу, пусть у меня и армейская балаклава надета с прорезями для глаз.
Ещё поднимаясь, я разобрался в раскладах, что меня ждали. Думал, дело лёгкое – вскрыть дверь, а она у журналиста бронированная, проникнуть внутрь, разбудить ушлёпка, показать на планшете запись его речи, чтобы понял, почему к нему пришли, всё молча, звук у камеры включен, но я не собираюсь издавать звуки. Только жесты. Однако, оказалось, что в соседней квартире пять бойцов, хорошо вооружённых, стерегут покой журналиста, что спал в своей квартире. Один спал. Поэтому, покинув лифт, глянув на зрачок скрытой камеры, уже мёртвой, что смотрела в сторону кабины лифта, сигнал шёл на ноут, где, зевая, сидел один из охраны. А тут насторожился, картинка пропала, но меня тот не видел, я дотянулся до камеры до открытия дверей. А сжёг я камеру Силовой Ковкой, так что демонстративно достал кредитку, трофейную, сунул в щель двери и, поработав ею у язычка замка, открыл замок двери квартиры с охраной. Шутка, конечно, такие двери вот так просто не откроешь, и специалисты, просмотрев запись, это поймут. Но открыл дверь, там охранник поднимал остальных, трое спали, двое бодрствовали до моего появления. При этом тревоги особо не было, видимо посчитали, что камера сама вышла из строя, но на всякий случай всех подняли. Однако ничего сделать не успели, дверь зала открылась, и вышедший в коридор охранник, поправляя бронежилет, получил пулю в лоб. Я «Глок» держал в левой руке, правая и сейчас болела, стрелять с неё точно не стоит. Сразу заглянув в зал, выстрелил в ещё одного, что схватился за оружие. Заорать он не успел, я горло сдавил телекинезом, не хочу, чтобы нашумели, тихо сработать желаю. Всё под камеру. Пройдя дальше, я открыл дверь кабинета, где был ноут и трое других, и, молниеносно переведя ствол оружия с цели на цель, пристрелил всех троих, попадая в голову, но я подошёл и сделал контроль. Потом тем двоим первым.
На камере отлично видно снаряжение на мужиках в гражданской одежде, оружие, помповик и автоматы. Похоже журналист нанял каких-то левых. Может, какая-нибудь частная охрана. Покинув квартиру, я также кредиткой демонстративно одним движением открыл соседнюю бронированную дверь и, потянув её на себя, прошёл в прихожую, стараясь не топать ботинками (на мне почти шестьдесят кило снаряжения и оружия), затем в спальню. Там достал планшет и, найдя запись воззвания этой сволочи, подготовил к съёмке, всё это камера фиксировала. Включив настенный светильник-бра над головой журналиста и держа наготове пистолет и планшет, я ожидал, когда тот проснётся. Однако тот морщился, но не просыпался, отчего, чуть разведя руками, это машинально, от возмущения, я сильно стукнул его по лбу глушителем пистолета. Вот теперь сразу проснулся и сел, потирая правой рукой пострадавшее место. Пальцем левой руки, где у меня пистолет зажат был, планшет в правой, я включил видео и держал экраном к хозяину квартиры до конца видео. Тот сел, оперевшись на подушку, глядя на меня, на экран перед собой, кидал взгляды по сторонам, явно испуганно. Что происходит, он понял, не дурак, объяснять не нужно. Косился на пистолет на тумбочке, но не рисковал. Как его речь завершилась, я дважды выстрелил. Первая пуля в сердце, вторая в голову.
– Работайте, братья.
Ведь не хотел говорить, вырвалось. Это для парней российских войск и наших республик, что посмотрят это видео. Может и затру, пока сам не знаю. Развернувшись, я направился обратно, на ходу убирая планшет в нагрудный карман, пистолет в кобуру уже убрал. На подходе к лифту камеру выключил. Редактировать не буду, так нашим пошлю. Возможно, официальный представитель народной милиции ДНР, полковник Басурин, и сообщит об этом, дав кадры из записи. Всё вряд ли, но часть наверняка. А пока я спускался на первый этаж, просмотрел запись на планшете, та сразу на него шла, сохранил, и, выходя из парадной, этот холл на подъезд никак не тянул, настоящая парадная, и, подойдя к велику, что был прислонён к одной из дорогих иномарок на парковке, набрал номер своего комбата. Кстати, мой номер у него не высветится. А всё просто: я не использую местные симки связи, без них вышел на укросвязь. Пока шли гудки, я размышлял. Вообще журналисты они неприкосновенны, я это сам поддерживаю, считаю правильным, но вот эту мразь я не считал журналистом и не согласен с тем что тот находится под защитой как представитель прессы. Тот сорвал все покровы одним этим своим подлым воззванием, чем сразу встал в ряды националистов. А их уничтожать нужно, так что тут порядок, всё сделано правильно. И по квартире, она не его, хозяин телеканала выделил одну из своих, тот не заработал себе на такое жильё. Одно это показывало, что хозяин канала поддерживает воззвание этого ушлёпка. Тоже навещу, но пока комбат. Молчание. Пришлось повторно набрать. Наши первыми должны дать правильное освещение этой ликвидации, пока укрожурналисты не завоют в своей манере, что их убивают ни за что. За правду…
Комбат всё молчал, поэтому я прикинул, что по моим прошлым ночным действиям. Вой стоял даже больше, чем я думал. Похоже серьёзно напугал, и сейчас не утихали. В том зале для совещания двадцать два нацика погибли, ещё трое потом в больнице умерли, остальные пострадали так, что долго восстанавливаться будут. А вот с Аристовичем, что странно, пошумели и забыли, за сутки его быстро как-то заменили, мои догадки были верны, замены подготовлены, тоже из киевской власти, сладкоречив, подхватил выпавшее знамя. Поэтому по сути моя прошлая ночная акция особо ничего не изменила, разве что семьи многих националистов, как и они сами, рванули в западные области. Многие ранее отправили свои семьи, теперь забеспокоились оголтелые, что ещё колебались. Сбежали из Киева, не все, малая часть, но было такое. Вот и все последствия. Тут наконец ответили, и явно сонным голосом комбат сказал привычное:
– Слушаю.
– Здравия желаю, товарищ полковник. Прапорщик Алмаз. Извините что звоню в такое время, но есть причины. Журналист, что предлагал убивать наших детей, ликвидирован пять минут назад. Под камеру. Он под охраной был, охрана также ликвидирована. Запись готова к отправке, для подтверждения акции. Высылать?
– Погоди, ноут подключу… Всё, пошла загрузка. Ты когда домой возвращаешься?
Похоже понял, что приказы на меня не действуют, возможно, внутренне поддерживал эту акцию, поэтому и задал такой вопрос.
– Этот укропатриот в одной из квартир хозяина телеканала жил, похоже тот поддерживает его выступление. Навещу, а потом домой.
– Хм, никак не проснусь, лёг час назад, больше суток на ногах был. Ты про похищение дочери мэра Купянска слышал?
– Да, читал сообщение, два дня назад её СБУ в Ивано-Франковской области взяли.
– Я смотрю, ты в Киеве как рыба в воде. Сможешь вытащить девчонку? Хм, всё, запись скачалась.
– После двух дней в руках СБУ? Она уже в мясо, поверьте.
– Это просьба.
– Да смогу, без проблем.
– Сделай, очень прошу.
– Хорошо, сейчас и займусь. Сначала выясню, где она. Тогда, если жива, с нею на руках домой. Пора возвращаться. А то тут чёрт его знает, что творится. То ли американские спецслужбы, то ли россияне устроили акции прошлой ночью.
– И это не твоя работа? – ехидство в голосе так и звучало.
– Нет, я отлёживался.
– А похоже. Твой стиль – быстро, жёстко и эффективно. Да и эффектно, чего уж там.